Константин Гапоненко в литературе островов

Первые дни весны для литературного сообщества Сахалина ознаменовались ярким событием. Вышло в свет второе, дополненное и переработанное издание учебного пособия "Литература Сахалина и Курильских островов" (первое в 2014 году).

Как отметила на состоявшейся 2 марта в Сахалинской областной универсальной научной библиотеке презентации редактор издания, доктор филологических наук Елена Иконникова, она и ее коллеги работали в четырех странах — России, Японии, Корее и Китае, а само исследование длилось более шести лет, прежде чем задуманное свершилось.

В пособие представлены материалы по литературному краеведению Сахалина и Курильских островов с середины XVIII до начала XXI века. В книге упоминается несколько десятков литературных имен, среди которых известные профессиональные писатели и публицисты, мореплаватели и путешественники, православные священники и епархиальные деятели, и еще два-три десятка малоизвестных или практически забытых авторов, давших в разное время яркие и запоминающиеся характеристики островного края и его жителям.

— Для дальневосточного литературоведения это первое и наиболее полное научное исследование, — отмечает Елена Иконникова, — написанная доступным научно-популярным языком, она будет полезна не только исследователям или студентам-филологам, но и всем, кто интересуется литературой Сахалина и Курильских островов.

В пособии несколько строчек посвящены книге "Трагедия деревни Мидзухо" (1993, переиздана в 2012, переведена на японский язык в 2012) сахалинского писателя краеведа, журналиста Константина Ерофеевича Гапоненко. О встрече с этим человеком и его творчестве у меня сохранились некоторые записки.

1

Константин Ерофеевич Гапоненко — почетный гражданин Сахалинской области, выпускник Южно-Сахалинского учительского института. Окончил факультет русского языка и литературы, кроме того — исторический факультет. Он является автором нескольких документальных книг о сахалинцах, в числе которых "Болят старые раны" (1995), "Вслед за ушедшим днем" (1998), "Чтобы быльем не проросло" (2005), "Широкопадская рана" (2006), "С войной не кончили мы счеты", "Как жили мы на Сахалине (2010), "Надежные люди" (2014) и др. Большой общественный резонанс вызвала в островном крае и за рубежом книга "Трагедия деревни Мидзухо".
Наше знакомство с Константином Ерофеевичем Гапоненко состоялось на встрече со студентами Сахалинского государственного университета в 2011 году.

— Родился в Киеве в 1933 году. Мать украинка, отец русский. В 11 лет пошел в школу. Книги шли на закрутки, или их просто прятали, если на них было изображение Ленина или Сталина. Война быстро делает детей взрослыми… Меня всегда интересовало устройство человеческого общества. Тогда возникла это мысль — почему люди убивают друг друга, злобствуют, что их объединяет, а что разъединяет? Это осталось во мне до сих пор. В каждой своей книге я стараюсь ответить на этот вопрос.

На Сахалин приехал вместе с семьей старшего брата в 1951 году. Высадились в Корсакове.

— Тогда это был не город, а зона — женская и мужская. Помню тот день — солдаты идут в баню. Пьяный в одном сапоге у стены дома — все идут мимо, никто не останавливается. Моряки в красивой форме — все ими восхищаются. Поселили в Озерске. Памятным стало посещение музея в областном центре — нам рассказывали кто такой Невельской, Бошняк. После окончания школы в Озерском Корсаковского района в 1953 году поступил в учительский институт в Южно-Сахалинске.

После окончания Южно-Сахалинского учительского института работал в школе-восьмилетке села Пятиречье Холмского района (до 1946 года — деревня Осака), преподавал историю. В 1955 начал преподавать русский язык и литературу в Соболевской семилетней школе Углегорского района. Три года отслужил в армии.

— Служил под Охой в истребительном авиаполку… Служили тогда долго, не как сейчас. День Победы праздником не считался — может быть, потому, что так много людей погибло по всей России в этой страшной войне. Всегда с неодобрением относился к недисциплинированности. Меня возмущали недисциплинированные люди — где-то в карты играют, а там посадочные огни не включили… Летчиков называли "сталинские соколы". В Долинском районе село Сокол потому так и называется. Там стоял истребительный полк 10-й воздушной армии. Летчики служили с боевым опытом. Летчика Речкалова — дважды Героя Советского Союза — американцы своим героем считали, потому как на американской аэрокобре воевал…

С августа 1958 года Константин Ерофеевич работал учителем Чаплановской семилетней школы Холмского района. С сентября 1966 по 1988 год был учителем, а затем директором Пятиреченской восьмилетней школы.

— Школьный музей боевой славы в селе Чапланово (Футанато) создавал Чапланов Владислав Анатольевич в 80-х годах — мы с ним сдружились. Ходили вместе с детьми на Холмский перевал, где в августе 1945 года шли ожесточенные бои с японцами — там сейчас мемориал воинской славы установлен. Обошли походами места боев в Смирныховском районе. С войной и сегодня не кончили мы счеты — всей правды о войне не сказали. Чем больше мы удаляемся от тех событий военных лет, тем больше лжи, неправды. Болят старые раны ветеранов, откликаясь на эти нападки.

С 1985 по 1987 годы Константин Ерофеевич работал председателем исполкома Чаплановского сельского Совета, являлся депутатом Холмского городского совета. Многим он известен на Сахалине как писатель и краевед.

С глубоким чувством рассказывает о том, что его беспокоит, о чем он пишет в своих книгах.

— Более сорока поселков закрыто с начала 60-х годов — рана на теле Сахалина. Всюду жили люди, помогая друг другу и своей стране. Крупный поселок Широкая Падь был закрыт в 1962 году… Книга "Широкопадская рана" об этих событиях. Не вытравить чувства единения с прошлым, но оно невозвратно. Пятиречье, Синегорье, Пихтовое, Новиково... — одна-две улицы в несколько домов, старики умерли, молодежь уехала. 720 тысяч человек жили на Сахалине к началу 90-х годов, сейчас не больше 500 тысяч.

Книга "Жернова" — попытка охватить взглядом это непомерно трудное для всех живущих на земле время, своими книгами раскрыть малоизвестные страницы нашей общей истории.

Как бы велико не было противостояние здесь на Дальнем Востоке, не случилось того, что случилось в Прибалтике и в Западной Украине... Под Охой был военный санаторий. Лечили раненных и больных японцев. Не было острых конфликтов. Наших солдат судили за мародерство и нелояльное отношение к японцам — два таких случая знаю. В одном случае судили вместе и японца, и русского, и корейца за хищение имущества — уголовщина не знает национальностей. Для меня никогда не было деления на русских и нерусских — есть люди плохие и хорошие, злые и добрые, трудяги и лентяи…

2

Переводом книги К.Гапоненко "Трагедия деревни Мидзухо" на японский язык по просьбе представителей корейской общественности, проживающих в Японии, В течение двух лет занимался Коичи Иноуэ профессор этнологии Славянского научного центра Хоккайдского университета (Саппоро, Япония). Мы встретились в рамках международной научной конференции "История и культура коренных народов Дальнего Востока", которая прошла в Сахалинском областном краеведческом музее с 7 по 9 ноября 2011 года. Конференция была посвящена 150-летию со дня рождения Льва Штернберга и 145-летию со дня рождения Бронислава Пилсудского — выдающихся исследователей коренных народов Дальнего Востока. К тому времени работа над книгой японским профессором ещё не была завершена.

Конференция только что завершилась. Село Пожарское. На отметке "56 километр" шоссе Южно-Сахалинск — Холмск сворачиваем направо. Мидзухо — так называлось прежде это село. Две короткие улицы — около сотни жителей, занимаются сельским хозяйством.

Здесь в августе 1945 года произошло массовое уничтожение японцами большой группы корейцев — жителей деревни Мидзухо.

Со двора несется лай собаки, слышно звякает ведро у колодца. Женщина среднего возраста выходит на зов и разводит руками.

— Нет, я не знаю, где находится памятник, спросите кого-нибудь постарше.

Едем другой улицей.

Сельский житель отрывается от своих занятий, завидев нас. Он внимательно выслушивает просьбу показать место захоронения, а затем объясняет, как проехать. Видя наше затруднение, просит своего взрослого сына указать дорогу.

Вновь выезжаем на трассу и едем в сторону Холмска. За мостом через речку Окуловку в двадцати метрах поворот направо. Останавливаемся сразу после поворота среди сухих стеблей травы.

К памятнику ведет широкая тропа. Место высокое. Справа шелестит шинами машин шоссе (раньше оно проходило восточнее холма), слева видна излучина Лютоги (у японцев она называлась Рудака-гава).

На поляне в лесу стела из черного мрамора. "Надпись гласит "Сей обелиск установлен в память о 27 убитых корейцах японскими милитаристами". Надпись на корейском языке с обратной стороны стелы, видимо, повторяет первую надпись. Свежие венки у памятника. Коичи Иноуэ стоит в глубокой задумчивости, склонив голову.

Именно здесь 21 августа 1945 года с началом советской десантной операции на Карафуто в деревне Мидзухо были убиты корейцы — мужчины, женщины и дети… В заключении комиссии, проводившей эксгумацию 8 августа 1946 года, говорится, в частности, что "по наличию множественных переломов костей у всех исследованных трупов, а также о наличию множественных ран на теле покойных, оружие при убийстве применялось тупое, колющее и острорежущее… Все убийства носят характер зверств". В этом же заключении сказано и о том, что "трупы были зарыты без соблюдения каких-либо правил при захоронении, то есть трупы убитых были брошены в яму с целью скрыть следы преступления".

Отдельные захоронения были обнаружены следственными органами и в других местах — на огородах, в лощинах и кюветах.

Об этом страшном преступлении и свидетельствует книга сахалинского краеведа, журналиста, писателя Гапоненко "Трагедия деревни Мидзухо".

22 августа 1910 года корейский император Суджон подписал договор об аннексии, согласившись тем самым с насильственным присоединением Кореи к Японской империи. Отныне Корея становилась японским генерал-губернаторством Чосон. Для работы на Карафуто японцы демобилизовали десятки тысяч корейцев… К. Гапоненко пишет в своей книге: "В японских школах то, что прощалось японскому мальчику, не прощалось корейцу. Там, где японского мальчика ударяли раз, корейского били трижды… Новыми стали фамилия и имя, новым стал язык, на котором предстояло учиться…".

С началом военных действий между СССР и Японией многие японцы стали уходить дальше вглубь острова. Несколько десятков тысяч человек скрывались в лесах. Бежавшее население, отступающие японские войска, а отчасти и наступающие советские уничтожали линии связи, транспорт, скот, разрушали предприятия. Японцы пытались скрыть оборудование, растаскивали его, закапывали в землю, прятали в лесах.

Японцы, обвиняемые в преступлении против корейцев Мидзухо свидетельствовали, что "среди корейцев было много советских шпионов, поэтому их убили… Мы боялись, что корейцы покажут русским солдатам дороги, по которым ушли в леса японские семьи…"

Японской военщине с начала века удалось укрепить свои позиции на самом важном стратегическом направлении — в сознании людей, в первую очередь, молодых. "Решающий бой впереди, готовься к нему, готовься отдать жизни, готовься убить врага", — лозунг того смутного времени. При отличном слухе и отличном зрении молодые японцы (четверым было от 24 до 26 лет, двоим — восемнадцать, а ещё четверо имели всего семнадцать лет отроду), совершая массовое уничтожение корейцев деревни Мидзухо, не видели и не слышали ничего, кроме того, что им внушали и что давали смотреть… 26 февраля 1947 года во Владивостоке они были казнены.

— Как вы сами относитесь к тому, что случилось здесь в августе 1945 года, — спрашиваю я Коичи Иноуэ.

— Глупость… Я должен был здесь побывать. Многие не знают об этом в Японии. Книга уже полгода лежит в редакции. Я не знаю, как к ней отнесутся японцы... Некоторые из тех, кто присутствовал при убийстве, вернулись из Сибири в Японию и живы до сих пор…

Выше на обочине сложены плиты, приготовленные для укладки на тихой лесной поляне, увенчанной печальным знаком.

Внизу щебнем отсыпана площадка для стоянки автомобилей. На сырой земле видна свежая колея.

3

11 сентября 2012 года, Саппоро. Встреча с Коичи Иноуэ. Японский профессор передает мне переведенную на японский язык книгу Константина Гапоненко "Трагедия деревни Мидзухо", а уже через три дня я вручаю книгу её автору в Южно-Сахалинске.

— Как вам удается сохранять работоспособность? Ведь все, что сделано вами, — это огромный труд, — спрашиваю я Константина Ерофеевича при нашей новой встрече.

— У меня нет выходных и праздников. Не посещаю компании. Не употребляю спиртного 40 лет. Я раньше-то не употреблял, так, баловство. Табак не приемлю. Делаю зарядку. Встречаюсь с людьми, хожу в библиотеку, пишу, опираясь на документальные источники и архивные материалы. Дети выросли… Все время чувствую нехватку знаний, чтобы выразить свои мысли — готов учиться и учиться. Употребить свою жизнь на пьянство, наркотики преступно. Человечество накопило огромный пласт культуры, но, к сожалению, не все хотят им интересоваться, не делают всего того, что можно сделать, для его сохранения... Если нахожусь в отпуске или в санатории, то все равно работаю над очередной книгой или очерком.

***

6 октября 2015 года на творческой встрече в Сахалинской областной научной библиотеке с литераторами Республики Кореи — участниками международного фестиваля "Теплый ветер дружбы" состоялась презентация перевода книги сахалинского писателя Константина Гапоненко "Трагедия деревни Мидзухо" на корейский язык. Чтобы в Корее смогли прочитать одно из самых пронзительных произведений Константина Гапоненко, за работу на этот раз взялась молодая переводчица Джан Ханна.

2011-2016 годы.

https://www.sakhalin.info/weekly/112830/