Главный порт Карафуто

Сорокалетний период истории города Холмска, о котором пойдет речь в этой главе, является в полном смысле слова "белым пятном". Дело в том, что для современного исследователя изучение истории японской колонизации Южного Сахалина представляет ряд серьезных сложностей. Главная из них - отсутствие достоверных и полных источников. К сожалению, большая часть японских архивов, относящихся к 1905 -1945 годам, очевидно погибла во время боевых действий в августе 1945 года. Поэтому сохранившиеся документальные материалы носят крайне фрагментарный характер и не дают целостной картины. Но опустить в нашем повествовании этот важный период развития Холмска, когда собственно и началось строительство города, было бы неправильно. Следуя исторической правде, надо попытаться хотя бы пунктиром восстановить связь времен, без которой невозможно постичь всех сложностей и противоречий в судьбе этого города. Да и не только этого, но и многих других сахалинских городов и сел.
Присоединение южной части Сахалина к Японии вызвало состояние националистической эйфории в правящих и промышленных кругах этой страны. Несмотря на огромные потери, понесенные в ходе войны с Россией, усилиями прессы и официальной пропаганды это настроение, в той или иной мере, передалось и другим слоям общества. Японское правительство торопилось воспользоваться плодами Портсмутского договора, удовлетворить интересы крупных монополий, успокоить измученное военными тяготами население. Поэтому колонизация территории Южного Сахалина началась ускоренными темпами.
Прежде всего японские власти произвели переименование географических объектов и населенных пунктов. Уже в июле 1905 года они официально переименовали Южный Сахалин в Карафуто, а в последующие два-три года почти все селения острова получили японские названия. Правда, большинство айнских названий японцы сохранили.
Селение Маука также сохранило свое прежнее наименование но его все чаще стали писать и произносить в несколько измененном варианте - Маока. Это название вошло не только в литературу, но и во многие официальные документы. В Дальнейшем и мы будем им пользоваться, оставляя название "Маука" лишь при цитировании документальных источников.
После окончания боевых действий большинство русского населения спешно покинуло Карафуто. В опустевших селениях зимой 1905 -1906 года оставалось всего 300 русских поселенцев. В том числе во Владимировке проживало около 60 человек, в Малом и Большом Такоэ - 70 человек, Дубках - 30 человек, Кусунае - 13 человек. В селении Маока осталось на зиму около 40 русских подданных, не успевших покинуть остров в военной неразберихе. В феврале 1906 года газета "Дальний Восток", издававшаяся во Владивостоке, писала о судьбе сахалинцев, оказавшихся под властью японцев: "...Большинство ждет весны, чтобы распродать имущество и уехать на родину. Пока, жалея потерять все, они решили остаться. Не многие только предполагают остаться совершенно на Сахалине.
В русское селение Маука или Маока, как его теперь называли, пришли новые хозяева - японские рыбопромышленники. С лихорадочной поспешностью начался дележ военной добычи. Военные власти сразу же учредили свой надзор на здешних рыбных промыслах. Уже 7 августа 1905 года они издали распоряжение о передаче всего промыслового имущества и самих участков новым арендаторам из числа японцев. Представителям фирмы "Семенов, Демби и К°" не разрешили вывезти имущество и запасы сырья, оставшиеся в Маоке. Позднее все это было расхищено. Убытки Я. Л. Семенова составили, по японским данным, около 1 миллиона иен. Таким же образом действовали японские власти и в других местах Южного Сахалина.
По мнению русского вице-консула в Хакодатэ В. В. Траутшольда, бесцеремонность новых хозяев настолько бросалась в глаза, что вопрос о правах русских арендаторов на Карафуто, помимо обсуждения в правительственных сферах, заинтересовал прессу и общественность. Возник вопрос, может ли считаться частным имуществом арендное право на земельный или водный участок, и остается ли оно в силе, когда владелец территории (т. е. русское правительство) уже не является таковым, а арендаторы (т. е. русские промышленники) перестали быть жителями этой территории. И хотя японские юристы отмечали на этот вопрос в отрицательном смысле, появились даже слухи, что данная проблема будет вынесена на рассмотрение третейского суда в Гааге.
Пока раскручивалось колесо дипломатической переписки по упорядочению имущественных прав русских подданных на Карафуто, оккупационные власти решили эту проблему очень просто, воспользовавшись обычным правом победителей. Все 252 рыболовных участка, имевшиеся на юге острова по спискам 1903 года, были сданы в аренду японским предпринимателям. В их числе было около 20 отличных промысловых участков, принадлежащих до войны Я. Л. Семенову в районе Маоки, за которые японская казна выручила 172,5 тысячи иен. Для сравнения можно сказать, что за сдачу новым арендаторам 75 участков, принадлежащих до 1904 года японцам, казна получила только 136,5 тысячи иен. Объясняется это тем, что русские участки считались наиболее доходными и благоустроенными.
Более года на Карафуто сохранялось военное положение и только 28 августа 1906 года было образовано Гражданское управление с центром в городе Отомари, так японцы переименовали бывший пост Корсаковский. Но просуществовал этот орган административного управления недолого. Указом императора № 33 от 14 марта 1907 года было образовано губернаторство Карафуто. К этому времени японцы развернули строительство нового города на южной окраине селения Владимировка и в апреле следующего года перевели сюда административный центр губернаторства, переименовав Владимировку в Тойохара. В наиболее крупных населенных пунктах были образованы отделения управления губернаторством. Одно из таких отделений было создано в селении Маока.
Японские власти сразу обратили внимание на выгодное положение этого селения, имевшего незамерзающую бухту. Уже в конце 1905 года между Маокой и Владимировкой проложили временную дорогу, провели телеграфную и телефонную линии. При сдаче рыболовных участков на 1906 год японцы закрыли рыбные промыслы непосредственно в бухте Маока, так как здесь предполагалось строительство порта и города - будущего административного центра западного побережья.
Население Маоки быстро увеличивалось. По сведениям русского японоведа Д. П. Позднеева, в июле 1907 года здесь насчитывалось около 700 домов и 3,5 тысячи жителей. Бывшее русское поселение, где находилась только промышленная фактория и военный пост, постепенно приобретало вид небольшого японского прибрежного городка.
Наряду с Отомари, Маока был вторым портом, через который шел основной поток японских переселенцев на Карафуто. Так, например, в навигацию 1907 года на остров прибыло, согласно выданным пропускам, 10049 человек, не считая рыбаков-сезонщиков. Из них 5861 человек высадились в Отомари и 4188 - в Маоке. Большая часть переселенцев селилась здесь же, а также в окрестных селениях на берегу залива. Всего за два года японское население Карафуто возросло почти в десять раз. Если по данным на 1 декабря 1905 года на острове зимовало всего около двух тысяч японцев, то уже в 1907 году численность японского населения составляла свыше 20 тысяч человек.
Для описания Маоки на начальном этапе японской колонизации, весьма ценным источником являются путевые заметки представителя русской православной церкви в Японии епископа Сергия. В 1909- 1911 годах, невзирая на огромные трудности, он регулярно совершал поездки по всем селениям Южного Сахалина, где еще проживали русские поселенцы. Во время своих ежегодных путешествий он трижды побывал в Маоке. В его воспоминаниях мы находим интересные наблюдения, связанные с одной из самых малоизвестных страниц истории города.
О впечатлениях от первой своей поездки, в начале августа 1909 года, епископ Сергий писал: "Маука - совершенно новый, японский город (официально статус города Маоке был присвоен несколько позднее - А. К.). У нас русских, здесь был небольшой рыбачий поселок, кажется - рыбные промыслы г. Семенова. А теперь здесь город из 800 домов с 5000 населения. Места широкого для города нет, поэтому он растянулся далеко по берегу. Главное занятие населения - рыбный промысел. До г. Маука установлены правильные рейсы пароходов "Ниппон Юусен Кайся" ("Японское общество почтовых пароходов") и "Осака Сеосен Кайся" (Осакское общество коммерческих пароходов"). Ходят пароходы и большие, до 1500 тонн, но придерживаясь больше берега, ползают и маленькие, в 100-300 тонн, частных лиц. Есть и пассажиры. И они-то, эти неисчерпанные нами, русскими, богатства дают возможность видеть хотя бы в Мауке ежедневно до пяти пароходов! Везут рыбу, везут "комбу" (морскую капусту), везут "касу" (рыбное удобрение), "абура" (неочищенный рыбий жир) и даже лес!"
Русские подданные к тому времени выехали из Маоки на материк, но отец Сергий встретил несколько японцев-православных и сразу же приступил к своим обязанностям: совершил краткие молитвы, дал наставления, принял исповедь, провел обряд крещения младенцев и т. д.
Узнав, что в селении Томаманай (в шести верстах к югу от Маоки) проживает православная семья Ефрема Такеда, переселившаяся с Курильских островов, отец Сергий направился туда пешком. По дороге зашел па русское кладбище. О тягостной картине, открывшейся здесь, он с горечью писал; "...На берегу, на вершине пригорка залегли земляки!.. Вот могила с большим синим крестом, обнесена оградкой. Вот еще крест... В надписи кто-то прощается с милой Лизой.. Могилки без крестов... А вот опрокинутый, и не временем, а людьми прекрасно сохранившийся гранитный памятник... Около кладбища никакой ограды нет. Я совершил литию по всем здесь погребенным землякам..."
Посетив Маоку в конце мая следующего года, тот же автор отмечал в своих путевых заметках: "Большой... и по-прежнему "живой" торговый город! Десять раз в месяц издается даже небольшая газетка (впрочем, по небольшой газетке есть и в Тойохара, и в Отомари). Соединен телефоном с Отомари и Тойохара. Разговор с Отомари за 5 минут - 50 копеек, разговор с Тойохара за 5 минут - 20 копеек. Пароходы заходят ежедневно, по нескольку... А зимой - через Маука идет сообщение и почтовое, и товарное с Тойохара и Отомари, ибо Отомари совершенно замерзает и около месяца не может ходить даже ледокол.
Рыба в Мауке дешева. Десятифунтовая кета - копеек 80, такая же треска - копеек 15, селедки - на 10 копеек 15 штук. Особенно много ловится трески. И селедка ловилась, но нынче здесь ничего не поймали. Крабов {"кани") - масса!
Конечно, и здесь есть школа, больница, кумирни... Пустующих домов не видно... Несомненно, Маука, - город с будущим..."
Городок постепенно обустраивался, множились его жилые кварталы, состоящие из нескольких дворов. Переселенцам казна выдавала небольшую субсидию на строительство жилищ. Жилые дома не отличались разнообразием архитектурных форм и строились, как правило, по одному образцу, характерному для северной части Японии: с дощатыми засыпными стенками, раздвижными перегородками внутри, с традиционной чугунной печуркой "хибати", на которой можно только готовить пищу, но обогреваться ею довольно сложно.
Маока был одним из первых населенных пунктов Карафуто, где провели простейший водопровод. Он был построен жителями на кооперативных началах в 1909 году и состоял из деревянных желобов и труб, уложенных под землей на глубине одного метра. Вода задерживалась в них деревянными плотинами, а в основных пунктах водопровода устанавливались большие деревянные бочки, в которых накапливалась и хранилась вода.
Из них жители брали воду для домашних и хозяйственных нужд. Остаток воды, благодаря естественному уклону самих труб, направлялся дальше, из одной деревянной бочки в другую Источником водоснабжения служили воды реки Маока (Татарка). Какой-либо системы очистки воды не было. Водоснабжение было довольно сложным и нерегулярным из-за частых поломок водопровода, особенно зимой. Следует отметить, что в дальнейшем этот водопровод неоднократно перестраивался и усовершенствовался, По мере развития городского хозяйства и увеличения населения. Однако и в настоящее время, спустя 80 лет со времени пуска первого водопровода, проблема водоснабжения остается для Холмска довольно острой.
В апреле 1922 года, в соответствии с "Положением о городах, поселках и селах Карафуто", Маока официально получил статус города, а в июле 1929 года, в связи с ростом численности жителей, стал городом первой категории. Главой городского управлений являлся Мэр, в распоряжении которого находился небольшой штат чиновников: помощник, казначей, трое заведующих отделами городской мэрии, несколько писарей, техник и др. - всего 26 человек. Мэр города и его чиновники получали зарплату за счет казны. При мэрии существовал городской совет, состоявший из 17 депутатов.
В административно-территориальном отношении Маока являлся также центром одноименного округа или уезда, и кроме мэрии в городе имелось еще и уездное управление (оба эти учреждения и все городские службы располагались в одном здании по улице Хончо, 2. ныне - улица Советская). Всего в составе губернаторства Карафуто было четыре уезда: Тойохара (Южно-Сахалинск), Эсутору (Углегорск), Сикука (Поронайск) и Маока (Холмск). Уезд Маока был, пожалуй, одним из самых крупных и охватывал все юго-западное побережье острова. Уезд делился на 13 волостей, в том числе городские: Хонто (Невельск), Найхоро (Горнозаводск), Нода (Чехов), Томариору (Томари), Маока (Холмск); сельские волости; Хирочи (Правда), Рантомари (Яблочный), Коноторо (Кострамское), Найори (Пензенское), Симидзу (Чистоводное), Куссюнай (Ильинский) и др.
Основную массу населения города и уезда составляли переселенцы из северных и северо-западных районов Японии. В 20-е годы для работы на лесоразработках, шахтах и в дорожном строительстве завозились крупные партии рабочих из Кореи и Маньчжурии, часть которых оставалась на постоянное жительство.
Особо следует сказать о судьбе сахалинских туземцев- айнов. В Маоке, когда-то самом большом айнском стойбище Сахалина, их практически не осталось уже через несколько лет после овладения японцами южной частью острова. В 1912 году японские власти определили девять мест жительства айнов: на восточном побережье - Отихо (Лесное), Сирахама (Советское), Касихо (Заозерное), Ниитой (Новое), Тарайка (Устье); на западном - Тарантомари (Заветы Ильича), Ноборитоцу (Красноярское), а также Тирай и Комосиро (оба поселения находились в районе рабочего поселка Ильинский). До начала 30-х годов сахалинские айны делились на две группы: лица, вернувшиеся с Хоккайдо и имевшие японское гражданство, и коренные айны Южного Сахалина, японского гражданства не имевшие. Только в июне 1934 года все сахалинские айны получили права японского гражданства. К этому времени их численность значительно сократилась. В частности, в районе Маока проживало всего 443 айна (116 дворов), в том числе 200 мужчин и 243 женщины.
Развитие Маоки как административного и промышленного центра, а также роль этого города в системе складывавшихся хозяйственных связей Карафуто, во многом зависели от коммуникаций. Строительство шоссейной дороги до Тойохара началось в 1906 году и субсидировалось "Карафуточео" (Гражданским управлением Карафуто). В 1909 году по ней началось регулярное движение грузов и пассажирских экипажей ("бася"). Новая дорога пересекала три перевала. На расстоянии 19 ри (70 верст) было устроено 84 моста и несколько дорожных станций: Осака (Пятиречье), Симидзу (Чистоводное), Накано (Ожидаево) и др. В сентябре 1911 года, уже упоминавшийся выше епископ Сергий после третьего визита в Маоку добирался до Тойохара по новой дороге, и имел возможность оценить все ее достоинства. Он, в частности, писал: "Весь день я провел в "бася"... Экипажи пока двухколесные, на двух пассажиров и кучера. Но даже эти экипажи - с верхом, защищающим от дождя, и имеют рессоры. Половину дороги мне пришлось сделать именно на таком "бася", и езда на нем неутомительна. Но уже двухколесные "бася" заменяются четырехколесными, на рессорах, для трех пассажиров и кучера. Конечно - для него и лошадей пара. А эти экипажи, в одном из каковых я и приехал в Тойохара, - одно удобство!"
Надо признать, что созданию развитой системы путей сообщения японское правительство уделяло самое серьезное внимание. Поэтому наряду со строительством шоссейных дорог, на Карафуто велось интенсивное железнодорожное строительство. Первая железная дорога, от Соловьевки до Владимировки, вступила в строй 1 ноября 1906 года еще через пять лет, к концу 1911 года было открыто сквозное движение поездов через внутренние районы Южного Сахалина, от Отомари до Сакаэхама (Стародубск).
В 1917 году японский парламент утвердил пятилетний план строительства жележных дорог в губерн6аторстве Карафуто. В плане предусматривалось главным образом, строительство трех железнодорожных линий, имевших важное экономическое и военно-стратегическое значение: Маока - Хонто; Маока - Нода; Хонто - Таранай - Соловьевка.
Строительство ветки вдоль западного побережья Хонто - Маока - Нода начиналось в 1918 году. Продвигалось оно с большим трудом, дважды наводнение размывало полотно. Тем не менее, 11 октября 1920 года было открыто движение поездов между Маокой, а в ноябре следующего года - от Маоки до Ноды. В 1925 Томариору.
Строительство третьей линии, которой предполагалось соединить город Хонто на западном побережье с центром губернаторства, затянулось. Дело в том, что некоторые крупные чиновники из Тайохары, ссылаясь на перспективные планы развития промышленности, стали возражать против этого варианта. Вероятно это произошло под влиянием промышленников Маоки. Они доказали правительству что с точки зрения перспектив развития экономики Карафуто целесообразно проложить железнодорожную линию непосредственно от Таохары до Маоки, а не от Соловьевки до Хонто. В конечном итоге парламент пересмотрел свое решение и одобрил предложения предпринимателей Маоки, несмотря на то, что новый вариант дороги требовал больше времени и более крупных затрат.
Прежде чем приступить к строительству, губернаторство несколько раз проводило топографические исследования на линии будущей трассы. Поэтому строительство началось только в сентябре 1921 года. Дорогу вели через несколько горных перевалов Южно-Камышового хребта, сквозь тайгу, сопки и многочисленные распадки. Можно без преувеличения сказать, что это было самое крупное, и в инженерном отношении наиболее сложное сооружение на Сахалине в те годы. На линии пришлось пробивать 15 тоннелей общей протяженность 1047 метров, возводить 35 мостов длинной 1047 метров, а в некоторых местах вести линию полотна в виде сложной спирали.
Все это сдерживало темпы строительства. Но помимо природно-географических трудностей, возникали и проблемы экономического характера.
После первой мировой войны резко - выросли цены на стройматериалы. Несмотря на то, что заселение, Карафуто шло в целом успешно, здесь остро ощущалась нехватка рабочей силы. Ежегодно японские власти завозили тысячи китайских и корейских рабочих, и в принудительном порядке использовали их на строительстве дороги. В итоге строительство длилось семь лет. Только 3 сентября 1928 года железнодорожная линия Тойохара - Маока полностью вступила в действие.
Завершение этого строительства сыграло важнейшую роль в становлении и дальнейшем развитии города. Маока. Он превратился в крупный транспортный узел, через который круглый год осуществлялись экономические связи Карафуто с портами Японии, Китая, Кореи и других стран. К этому времени в Маоке завершилось строительство искусственных сооружений морского порта, пассажирского железнодорожного вокзала, грузовой станции Китай - Маока (ст. Холмск - Северный), паровозного депо, почтамта и т. д.
В конце 20-х - начале 30-х годов территория, прилегающая к юго-западному побережью Сахалина приобрела совершенно иной облик, нежели прежде. Бывший "медвежий угол" превратился в один из наиболее развитых в промышленном отношении районов острова. Добыча и переработка рыбы и морепродуктов по-прежнему оставалась ведущей отраслью, хозяйства этого района. Вместе с тем, здесь довольно успешно велась добыча каменного угля, ширились лесоразработки, развивалось сельское хозяйство, а также совершенно новая для Сахалина отрасль экономики - целлюлозно-бумажная промышленность. Город Маока стал главным центром торговли и промышленности на западном побережье и занимал ключевую позицию в капиталистической экономике Карафуто.
В сентябре 1919 года в Маоке вступила в строй бумажная фабрика, принадлежащая сахалинскому филиалу акционерного бумагоделательного общества "Оози", с проектной мощностью 10 тысяч тонн бумаги в год. В феврале 1922 года эта же фирма закончила строительство бумажной фабрики в городе Нода, рассчитанной первоначально на выпуск 5 тысяч тонн целлюлозы и 11 тысяч тонн бумаги в году. Пятью годами ранее, в декабре 1914 года, фирма "Оози" построила целлюлозно-бумажную фабрику в Отомарн, а всего в середине 30-х годов на территории Карафуто действовало восемь таких предприятий. Их продукция составляла 70 процентов общего производства бумаги и целлюлозы в Японии. Быстрому развитию этой отрасли способствовало использование дешевого сырья. Лесные массивы занимали 90 процентов территории губернаторства, а их запасы оценивалнсь в 3 миллиарда иен.
Наиболее ценные породы - ель и пихта составляли около 80 процентов сахалинских лесов. Это делало южную часть острова "золотым дном" для предпринимателей лесной и целлюлозно-бумажной промышленности. В погоне за прибылью монополии вырубали сотни тысяч гектаров леса. Сахалинские сопки быстро "лысели". Еще больший урон лесному богатству принесли хищнические (браконьерские) вырубки и лесные пожары. Только с 1905 по 1932 год произошло 913 лесных пожаров, охвативших 560 тысяч гектаров, причинивших убытки в 14,6 миллиона иен."
В результате такого хозяйничания лесные ресурсы в районе Маоки и Ноды, как и в других местах, прилегающих к городам и железной дороге, оказались почти полностью исчерпаны. Причина этого интенсивные рубки, пожары, поражение лесных массивов вредными насекомыми.
По мере строительства железных дорог, портов и бумажных фабрик росло потребление угля. Главными угледобывающими районами Карафуто были Хонто, Томариору, Эоутору, Сикука. Близ Маоки добыча угля велась первоначально, в основном, для местного потребления. В декабре 1917 года фирма "Одзи сэйси кабусики кайся" приобрела шахту близ города Нода. К 1926 году здесь было добыто 29 725 тонн угля. В середине 30-х годов в районе Ноды действовало три шахты с годовой добычей 37 - 38 тысяч тонн. Самая крупная из них шахта Усу принадлежала акционерному обществу "Карафуто танге кабусики кайся". Ее годовая добыча превышала 33 тысячи тонн. Большая часть угля через порт Маока вывозилась в Японию.
Интересно отметить, что в эти же время начались поиски нефти на юге острова. Акционерное общество "Нихон сэкию кабусики кайся", стоявшее во главе нефтяных фирм Японии, по государственному заказу приступило к разведочному бурению в ряде пунктов западного побережья. В июле 1934 года началась проходка скважины в Куроси (с. Новосибирское, Холмского района) близ Ноды. На глубине 90 метров был зафиксирован выход небольшого количества газов и нефтяных паров. В январе 1935 года, когда бурение достигло отметки 300 метров, в результате пожара сгорело все оборудование и работы временно прекратились. В августе началось бурение новой скважины, но не обнаружив нефти японские теологи свернули поисковые работы в этом районе.
Развитие сельского хозяйства в окрестяостях Маокн было ориентировано на снабжение жителей города овощами, мясом и другими продуктами. К сожалению, общее количество крестьянских хозяйств в уезде установить не удалось.
По японским данным на 1945 год посевная площадь в уезде составляла 4,2 тысячи гектаров. Но нехватка пахотных земель, в силу географического положения района, ощущалась довольно остро и не позволяла полностью удовлетворить потребности города в продуктах земледелия.
Гораздо успешнее развивалось здесь животноводство. В этом отношении уезд Маока оставил позади остальные районы Карафуто, Так, например, по данным на конец 1934 года на острове имелось 5322 головы крупного рогатого скота, в том числе 4923 - находилось в частном владении. Из них в крестьянских хозяйствах уезда Маока содержалось 1413 голов. Для сравнения: в уезде Тойохара - 1129, Отомари - 506, Хонто - 452, Сикука - 185 голов. Основной рабочей силой в сельской местности была лошадь. В хозяйствах уезда Маока насчитывалось 1836 лошадей. По количеству конского поголовья он уступал только самому густонаселенному и развитому в сельскохозяйственном отношении району Тойохара, где имелось в частном владении 2539 лошадей.
В целях совершенствования методов ведения сельского хозяйства почти в каждом селении Карафуто существовали кооперативы по проведению земледельческих работ. В 1932 году закон о кооперативах был: частично изменен. Кооперативы, не являвшийся юридически зарегистрированными организациями, оформлялись как "Общества по подъему сельского хозяйства" ("Конокай"). По сведениям губернаторства, в 1934 году действовало 286 таких обществ и 21 кооператив. Некоторые кооперативы занимались не только производством, но и переработкой сельскохозяйственной продукции. Так, в 1926 году в Маока образовался крупный кооператив по ведению молочного хозяйства, Он успешно занимался разведением крупного рогатого скота высокопродуктивных пород и лошадей, имел свой маслозавод. В 1934 году им было переработано 4215,83 коку молока, из которого изготовлено 71370 английских фунтов сливочного масла на сумму 60538 иен. Из них продано на месте 4744 фунта и 69950 фунтов реализовано за пределами острова.
Одной из специфических отраслей хозяйства, получившей развитие в эти годы, явилось пушное звероводство, в частности, разведение лисиц. В 1935 году на острове имелось свыше 500 лисопитомников, с поголовьем 8 тысяч лисиц-производителей. Годовой доход новой отрасли превышал 1 миллион йен. Действовало 19 ассоциаций (кооперативов), занимавшихся лисоводством. В Маоке и соседних населенных пунктах имелось 68 питомников с поголовьем свыше 700 лисиц, Дававших владельцам стабильные доход.
Поскольку территория Карафуто находилась в стадии первичного освоения, города и поселки губернаторства не отличалось высоким уровнем развития просвещения и культуры. Город Маока не представлял исключения в этом отношении, Вместе с тем, следует отметить, это и распространении школьного образования местные власти добились заметных успехов.
В октябре 1906 года в Маоке открылась частная начальная школа, которая после образования губернаторства перешла в его ведение, став государственной. Долгое время в городе не было средних учебных заведений. Лишь 1 мая 1926 года открылась женская муниципальная гимназия, а на следующий год - мужская гимназия. В апреле 1929 года было создано городское коммерческое училище. По данным на 1 апреля 1936 года в Маоке действовало 22 школы. В них обучалось 7,2 тысячи учащихся, работало 197 учителей. В последующие годы количество школ, большинство из которых были начальные, увеличивалось. Правительство, в лице губернаторства и муниципальных органов управления, уделяло школьному образованию серьезное внимание, постоянно занималось его совершенствованием с учетом местных условий, культурного и жизненного уровня населения. В директиве губернаторства № 36 от 3 сентября 1920 года излагалась основополагающие принципы школьного образования, подчиненные главной цели - воспитать соответствующие способные кадры для дел освоения, с учетом особых условий Карафуто.
В соответствии с директивами министерства внутренних дел и министерства просвещения, губернаторство содействовало созданию различных молодежных и военно-спортивных организаций. 17 ноября 1925 года в гимназии города Тойохары состоялось учредительное собрание "Карафуто Сэйнэн-дан" ("Молодежной организации Карафуто"), которая имела на местах ряд филиалов. Низовые ячейки "Карафуто Сэйнэн-дан" создавались в школах и на предприятиях. В 1926 году насчитывалось более 130 таких первичных организаций, в которых состояло 5653 человека. В Маоке действовало 24 ячейки "Карафуто Сэйнэн-дан" общей численностью 961 человек. 11 февраля 1933 года при восьмилетней муниципальной школе № 2 города Маока образовалась организация бойскаутов под названием "Хокусин сйнэн гиюдан". В нее вступило 68 учащихся. 20 ноября "Хокусин сенэн гиюдан" вошла в Лигу бойскаутов Японии, а к годовщине своего образования, 11 февраля 1934 года, бойскауты Маоки удостоились "тесемки благоволения императора". В это же время возникла и "Нода сено сэйнэндан" - организация бойскаутов города Нода, насчитывающая 93 членов. В условиях милитаристской Японии главной задачей этих молодежных организаций было воспитание новых поколений колонистов Карафуто в духе национализма, беспредельной преданности императору, готовности продолжить завоевания новых земель во славу "страны восходящего солнца".
Общественная жизнь города, как одного из промышленно-торговых центров Карафуто, протекала достаточно активно. С 15 августа 1916 года начала постоянно издаваться ежедневная утренняя газета "Карафуто дзидзи симбун (владелец К. Куриока, издатель М. Китагама). 1 января 1926 года вышел первый номер вечерней газеты "Карафуто хокусин еимбун" (владелец и издатель В. Кавасаки), а 1 декабря - еще одной газеты "Маока майнити симбун" (владелец С. Ивасита, издатель К. Кимура). В городе Нода издавалась газета "Карафуто синхо" (владелец и издатель К. Нисида). Важным событием в культурной жизни Маока явилось открытие единственной на западном побережье городской общественной библиотеки, насчитывавшей свыше 9 тысяч книг. Каких-либо других культурно-просветительных учреждений в городе не было. Зато ресторанов и чайных с гейшами было множество. Как и в любом крупном портовом городе несколько публичных домов дополняли этот набор доступных развлечений.
Господство японцев на завоеванной земле Карафуто казалось прочным и незыблемым. Непрерывным потоком природные богатства острова перекачивались в метрополию. Правда, после 1941 года, наметился некоторый спад экономической активности, но в целом предприятия основных отраслей хозяйства, и, прежде всего, лесной, целлюлозно-бумажной, угольной промышленности, работали устойчиво. Война вновь пришла на Южный Сахалин в конце 1944 - начале 1945 года, с глухим ревом моторов "летающих крепостей" американских ВВС, с первыми ночными бомбежками. Пожар второй мировой войны, охвативший целые континенты, от берегов Атлантики до островов Тихого океана, подкатывался все ближе и ближе к самой Японии, являвшейся союзником фашистской Германии.
В течение 40 лет Япония усиленными темпами вела колонизацию южной части Сахалина. Не расставаясь с планами расширения границ империи, японские милитаристы вынашивали идеи захвата Северного Сахалина и других территорий советского Дальнего Востока. Южный Сахалин рассматривался ими как выгодный военно-стратегический плацдарм для осуществления этих агрессивных замыслов. Замыслов, которым, н счастью, так и не дано было стать реальностью.