Игра в карты по-научному
Итак, появляется Невельской.
В минувшие годы о нем было немало публикаций, тем более, что в 2013 году отмечалось 200-летие со дня его рождения.
Однако в общественном сознании по-прежнему немало мифов. Например, некоторые (да что там некоторые — многие), отчего-то считают, что одна из заслуг Невельского в том, что он первым доказал, что Сахалин — остров, а потому пролив назван его именем. Потом, когда узнают, что за лет за 40 до него пролив переплыл на лодке японский путешественник Мамия Ринзо, приходят в восторг и начинают превозносить японца, отдавая ему славу первооткрывателя.
Бросьте. О том, что Сахалин — остров, было известно множество веков сотням тысяч людей. Тем племенам, которые кочевали на остров и обратно, местным жителям, плававшим друг к другу в гости, были известно и Китаю, и Японии, и тем государствам, которые существовали до них.
Если же говорить о новом времени, то еще за сто лет до Ринзо эти места исследовали находящиеся на службе у маньчжур иезуиты Регис, Жарту и Фиделли, и на составленной им в 1720 году так называемой "Карте императора Канси" прекрасно видно, что Сахалин — остров.
Кстати, есть еще более невероятная версия — в Библиотеке национального конгресса США в Вашингтоне хранится старинная карта (так называемая "Карта с кораблем"), которая была подарена библиотеке в 1933 году неким Марчаном Росси. Она якобы была нарисована со слов известного венецианского путешественника Марко Поло (а он вернулся в Венецию в 1295 году). Так там изображен и остров Сахалин, практически в нормальных очертаниях, и Курилы, и Камчатка, и даже Аляска. Одни исследователи, правда, считают ее подделкой, но некоторые все-таки подлинником.
Как бы то ни было, а 1735 год французский картограф д'Анвиль в созданной на основе карты "Канси" впервые назвал Сахалин Сахалином, точнее "Сагалиен-Анга-Хата", что по маньчжурски означаает "Скалы в устье Черной реки" (или "Остров у Черной реки"). "Черная река" — Амур.
Кстати, Лаперуз, которому предписывают утверждение, что Сахалин — это полуостров, совсем этого не утверждал. Он писал, что глубины уменьшаются, он прекращает исследования из-за опасения сесть на мель и предположил, что между островом и материком существуют отмели, покрываемые водой в прилив. И на карте, составленной по результатам его экспедиции, эта отмель показана таким же условным обозначением, как и на современных картах.
Дальнейшие исследователи говорили примерно то же самое — возможно, пролив и есть, но он несудоходен. Как, впрочем, и устье Амура — там тоже несудоходные отмели. И только Невельской доказал обратное.
Весь июнь и начало июля 1849 года на транспорте "Байкал" он самовольно обследовал берег Сахалина, Амурский лиман. Судно действительно то и дело садилось на мель. Но наконец старшему офицеру Казакевичу удалось на шлюпке найти фарватер вдоль левого берега Амура (северный фарватер), подняться вверх по реке на 10 миль, затем спуститься вдоль правого берега реки и промерить южный фарватер с достаточными для входа в реку глубинами для морских судов.
А затем идя от устья Амура на юг, Невельскому с офицерами Поповым, Гроте, Гейсмаром, доктором Бергом и 14 матросами "Байкала" на трех гребных судах удалось найти судоходный фарватер и в проливе: "22 июля 1849 года достигли того места, где этот матерой берег сближается с сахалинским. Здесь-то между скалистыми мысами на материке, названными мною Лазарева и Муравьева, и низменным мысом Погиби на Сахалине, вместо низменного перешейка, мы открыли пролив шириною в 4 мили и с наименьшею глубиною 5 саженей".
Этот пролив, названный Невельским Южным, и называется теперь проливом Невельского.
Открытия имели стратегическое значение для России. Например, мало кто знает о "Восточной войне", которую можно назвать "Первой тихоокеанской".
В марте 1854 года Англия и Франция, поддержав Турцию, объявили о вступлении в войну с Россией.
События, происходившие в ходе "Крымской войны", прекрасно описаны Львом Толстым в "Севастопольских рассказах". Но была еще и война на другом конце континента.
В августе англо-французская эскадра под командованием англичанина контр-адмирала Дэвида Прайса предприняла штурм Петропавловска (Петропавловск-Камчатский), дабы положить конец российскому влиянию на тихоокеанском побережье. Шесть вымпелов, 2700 человек, в том числе корпус морской пехоты. Такими силами англичане запросто громили китайские города.
Силы, которыми располагал военный губернатор Камчатки Василий Степанович Завойко, составляли 988 человек (349 человек на кораблях, 368 на батареях и 271 человек — в стрелковых партиях). И они приняли бой.
Во время первого штурма был убит командующий вражеской эскадрой Дэвид Прайс.
Вторичная атака сопровождалась высадкой 926 пехотинцев Гибралтарского полка. Десанту противостояли стрелковые команды — не более 300 человек. Полк был разгромлен, его командир капитан Паркер убит, остатки бежали на корабли, потеряв по пути полковое знамя.
Эскадра ушла за подкреплением. Понимая, что второго натиска не выдержать, Завойка решил эвакуировать Петропавловск. Портовые сооружения и дома были разобраны, наиболее ценные части в виде окон, дверей и т. д. были спрятаны, местному коренному населению было сказано уйти на север. Весной 1855 года солдаты и матросы пропилили во льду проход, и фрегат "Аврора", корвет "Оливуца", транспорты "Байкал", "Двина", "Иртыш" и "Бот № 1" с погруженным на них имуществом, солдатами гарнизона и жителями Петропавловска вышли в море.
Когда англо-французская эскадра в составе уже 9 вымпелов вновь подошла к Петропавловску, она увидела лишь пепелище. Резонно рассудив, что русские ушли на юг, они бросились в погоню. И 8 мая в заливе Де-Кастри разведывательный отряд англо-французской эскадры в составе трех военных кораблей настиг беглецов. Однако контр-адмирал Завойко действовал решительно: произошло "огневое соприкосновение".
И тем не менее, нападавшие "заперли" русскую эскадру и стали ждать подкрепления.
Но в ночь на 10 мая русская эскадра под прикрытием тумана снялась с якорей и бесшумно ускользнула из залива. Пройдя по открытому Невельским фарватеру, она зашла в Амур, где у основанного Невельским поста Николаевского (одна изба и шесть человек пограничной стражи) силами прибывших на кораблях солдат, матросов, казаков, "охотников" (добровольцев) и эвакуированных жителей уничтоженного Петропавловска за 2,5 месяца был построен новый город-порт — Николаевск (Николаевск-на-Амуре).
А англичане и французы стали терпеливо ждать, когда же голод и холод вынудит спрятавшихся в "бухте" (Татарском проливе) русских выйти на юг, где их разгромят в открытом бою. Но они так и не появились. Русская эскадра бесследно "исчезла". Ее "нашла" через своих корреспондентов в Москве британская "Таймс". Разразился грандиозный скандал...
Вот вам и "игра в карты".
Но пролив — это далеко не все. То, что сделал Невельской для Дальнего Востока, неоценимо. Он со своей командой (офицеры Воронин, Бошняк, Чихачев, Орлов, Петров, Разградский, приказчик Березин, топограф Попов и другие) по сути сформировал современную территорию востока России, действуя самостоятельно, а нередко и "вопреки": "Поставленный здесь в такое положение, при котором вся нравственная ответственность за недостаток самостоятельности пала бы на меня, и соображаясь с упомянутыми обстоятельствами, несмотря на то, что они не согласны с данной мне инструкцией и влекут за собою строжайшую ответственность, я решился действовать вне повелений. Мне предстояло и ныне предстоит одно из двух: или, действуя согласно инструкциям, потерять навсегда для России столь важные края, как Приамурский и Приуссурийский, или же действовать самостоятельно, приноравливаясь к местным обстоятельствам и несогласно с данными мне инструкциями. Я избрал последнее".
Его пытались разжаловать в матросы, но известен и ответ Николая I: "Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен".
Генерал-губернатор Сибири Муравьев (чья роль в освоении Дальнего Востока также крайне велика, за что он получил титул графа Амурского) писал начальнику морского штаба Меньшикову: "Мне много случалась ходить на судах военного нашего флота и видеть многих смелых и дельных офицеров, но Невельской превосходит в этом отношении все мои сравнения. Из рапорта Невельского и карты я вижу, что Невельской превзошел все наши ожидания и исполнил данные ему инструкции с той полнотой, точностью и самоотверженностью, которую только можно ожидать от глубокой, беспредельной преданности Отечеству и престолу… Сделанные Невельским открытия неоценимы для России; множество предшествовавших экспедиций в эти страны могли достигнуть европейской славы, но ни одна не достигла отечественной пользы, по крайней мере в той степени, как исполнил это Невельской".
Конечно, всему этому способствовали и геополитические обстоятельства. Ослабленная внутренними противоречиями и опиумными войнами империя Цин попросту ушла с Приморья и Приамурья. Что и было потом закреплено Айгунским (1858) и Пекинским (1860) договорами.
Но в любом случае Амур стал удобнейшей транспортной артерией для связи Сибири и Тихого океана (раньше все доставлялось через Якутию в Охотск, и уж потом на Камчатку и Аляску). И уже одно это придавало Сахалину стратегическое значение.
Но и это еще не все. В начале 1852 года Невельской посылает лейтенанта Николая Константиновича Бошняка на Сахалин. По возвращении из тяжелейшей экспедиции Бошняк докладывает о двух важнейших обстоятельствах: во-первых, Сахалин свободен от какого-либо иностранного, в том числе японского и китайского, влияния, а во-вторых, на острове есть богатые месторождения угля.
А уже наступила эпоха пара, и уголь был хлебом ее. В том числе и флота. Кто владел углем, тот владел и морем. Но угольные месторождения в Приморье еще были не известны никому.
И Невельской начинает присоединение Сахалина к России. И уже на следующий год (1853) в августе поручик Дмитрий Иванович Орлов закладывает военный пост в районе современной реки Орловки, а сам Невельской месяц спустя поднимает российский флаг при закладке Муравьевского военного поста на территории современного Корсакова, где в присутствие айнов и японцев провозглашает Сахалин собственностью России.
А тем временем в Нагасаки уже заходит фрегат "Паллада", на борту которой дипломатическая миссия, возглавляемая вице-адмиралом Ефимом Васильевичем Путятиным. Цель — установить, наконец, официальные отношения с Японией.
С. Морозов | ИА Sakh.com
http://www.sakhalin.info/weekly/100906