Нашел описание как японцы вели себя при оккупации Амурской области (моей родины).
22 марта, часов около 12 дна, в Ивановке со стороны Благовещенска и деревень Константиноградовки к Анновки подошли японские отряды. Развернувшись в цепи и открыв пулеметный, ружейный к орудийный огонь, японцы стали подходить к селу.
Испуганное население искало спасение в бегстве, но за околицей его встречал убийственный огонь японцев, стрелявших без разбора по всем; кто выскакивал из села. Только благодаря тому, что отряд, шедший с Андреевки для оцепления юго-восточного и южного концов .села, опоздал, увлекшись сожжением домов в Андреевкё, большинству населения удалось спастись, бегством в оставшуюся отдушину.
Кулаки, имевшие охранные японские грамоты, при первых же взрывах снарядов над селом, выйдя на террасы, начали перекличку:
- "Чуешь, кум , як наши погуркують?"
Более преданные японским порядкам, кулаки собрались толпой и пошли с хлебом-солью встречать своих "спасителей".
Держа в руках развернутые, охранные грамоты, они смело шли навстречу двигавшимся к селу цепям японцев.
Подпустив их на близкое расстояние, два японских пулемета в один миг кулацкую делегацию в груду кровавых тел. Так, залитые кровью, они и остались лежать на выгоне, а японцы, проходя Мимо трупов, с остервенением наносили им по 5-6 ударов штыками. На этот раз не помогли кулакам никакие охранные грамоты...
Всякий, мало-мальски боявшийся
японцев, стремился убежать или спрятаться, забившись а укромный уголок.
Но вот японские цепи вошли со всех сторон в, село. Все, кто попадался на улице, укладывалась на месте. Японцы забегали в дома и выводили на улицу всех мужчин без исключения. Одних расстреливали или закалывали рыками немедленно, других сгоняли в кучу и так держали на улице или запирали в амбары.
Черные клубы дыма взвивались над селом. Японцы жгли сряду и, конечно, самые лучшие дома. Центр села превратился в бушующее пламя. Всякий, пытавшийся что-либо спасти из огня, получал пулю или удар штыка и бросался японцами в огонь.
Выбив всех бессмысленно метавшихся по улице, палачи начали расправу с арестованными.
К дверям одного из амбаров, набитого задержанными людьми, они принесли соломы и подожгли ее.
Пламя быстро охватило сухой деревянный амбар. Послышались дикие вопли и стоны, люди в амбаре задыхались в дыму и пламени. А рядом в спокойных позах стояли японцы и невозмутимо наблюдали, как горят живые люди....,
Последнюю партию задержанных, - а в ней было, не менее 180 человек, - японцы вывели за околицу, построили ее в две шеренги, приказали ей встать на колени и... заранее приготовленный пулемет сделал, свое дело. Работу машины вручную докончили пехотинцы идя; вдоль поваленной' пулями, шеренги, они прокалывали штыками труп за трупом...
На второй день, обходя место массового расстрела, нам удалось с трудом обнаружить только одного, случайно оставшегося в живых человека с простреленным плечом и проколотой шеей...
Услышав стрельбу, школы распустили детей по домам. Когда ученики ремесленной сельскохозяйственной школы вышли из здания, японцы открыли по ним огонь. Ученики в ужасе бросились бежать в разные стороны, но... разве убежишь от пули?! Уложив несколько человек, японцы подожгли школу.
Расправившись с населением и превратив в развалины и пепел добрую половину села, японцы в тот же день покинули Ивановку и возвратились в Благовещенск.
Отупевшие от ужаса остатки населения, по мере высвобождения от подавлявшего их кошмара, постепенно приходили в себя и стремглав бросались прочь из своего села.Одни бежали на заимки, другие в соседние,
села.
И это после того, как в Ивановке не оставалось больше ни одного японского солдата...
На второй день над селом все еще стояло облако дыма, а в самом селе была мертвая тишина. Лишь изредка потрясали ее душераздирающие вопли одиноких, бродивших как тени, женщин, разыскивавших останки своих близких среди обезображенных трупов.
Трупы мужчин, женщин и детей никто не убирал. Они, разбросанные по улицам, оставались в таком положении в течение нескольких дней, и их объедали бездомные одичавшие свиньи.
И. Безродный "Дальгиз"1932 год.
