ПАДЕНИЕ ЭСУТОРУ

Задача этой документальной работы – познакомить читателя с малоизвестными фактами боевых действий, которые велись в августе 1945 года на территории современного Углегорского района. Эти события несколько десятилетий искажались и замалчивались в угоду политической и исторической конъюнктуре.

Автор благодарит русских ветеранов–участников штурма города Эсутору, и его жителей, чьи письма и воспоминания помогли взглянуть на события шестидесятилетней давности глазами очевидцев.

Отдельная благодарность – мэру города Углегорска Леониду Осипову за предоставленную историческую литературу на японском языке.

 

9-14 АВГУСТА 1945

Багровое море

Пасмурным утром 9 августа жители Эсутору услышали высоко в небе гул моторов. Кто-то закричал: «Хи-но мару! Солнечные круги!». Все решили, что на крыльях самолета – красные эмблемы японской авиации, и люди радостно махали самолету руками.

О том, что Советский Союз объявил Японии войну, в Эсутору еще никто не знал.

Самолет-разведчик долго кружил над городом.

А вечером 10 августа 6 советских гидросамолетов МБР-2 сбросили зажигательные бомбы на Хамасигай. Два квартала жилых домов мгновенно превратились в большой костер, но с пожаром справился отряд «кэйбодан» (аналог советских отрядов «гражданской обороны»).

Утром 11 августа небо над Татарским проливом было по-прежнему затянуто облаками. Двухмоторный самолет выскользнул из них на высоте трехсот метров. Это был советский фронтовой разведчик Пе-2. Его бомбовые отсеки были оборудованы специальными фотокамерами – старший лейтенант Додонов получил приказ обнаружить и сфотографировать боевые корабли и военные объекты в портах Тооро и Эсутору. Однако в «ковшах» стояли только баржи и катера. Кораблей у берегов Карафуто не было: и флот, и авиация давно перебазировались в Японию и Маньчжурию. Аэрофотосъемка экипажу «пешки» тоже не удалась – помешала низкая облачность.

Здесь нужно объяснить, что командующий Северной Тихоокеанской флотилией (СТОФ) вице-адмирал Андреев попал в крайне затруднительное положение. Ему предстояло высаживать десант в Эсутору «вслепую»: в советских штабах не было крупномасштабных карт Карафуто. Мало того, Андреев не знал, с какими силами противника придется иметь дело – не было разведданных. Информации о системе обороны японцев в районе Эсутору не было вообще.

Спасти положение могла авиация. Поэтому, как только самолет Додонова приземлился в Совгавани, экипаж получил из штаба ВВС СТОФ новое задание: разведать аэродром в районе Усиро. Позже Додонов запишет в своем дневнике:

– К сожалению, в Усиро никакого аэродрома не оказалось. ... Я очень переживал, как буду докладывать о выполнении боевого задания. Принял решение продолжать разведку, идти на север параллельно береговой черты. ... В районе двух небольших озер Торо и Омото я обнаружил отличный аэродром с бетонированной взлетно-посадочной полосой, бетонированными рулежными дорожками и капонирами. У двух капониров стояли самолеты-истребители. Я приказал штурману Толкачеву произвести фотографирование этого аэродрома, что он и выполнил.… Истребители противника, стоящие на взлете, меня не преследовали. … По нашим фотоданным  летчики 48-го авиаполка в ночь на 12 августа нанесли два бомбовых удара по аэродрому и порту Торо. На аэродроме были повреждены 2 самолета.

На самом деле в ночь на 12-е гидросамолеты сбросили бомбы на деревянные макеты японских истребителей. Настоящих самолетов на аэродроме, который построили во второй половине 1943 года, не было. Аэродром охраняли школьники, вооруженные бамбуковыми копьями.

В эту же ночь жители Хамасигай пережили четыре бомбардировки. В порту начался сильный пожар: здесь горели и взрывались десятки бочек с горючим. В устье Масурао «сталинские соколы» повредили землечерпалку и подожгли гигантские склады бумаги. «Море стало багровым, – вспоминает сын винодела Накахама Ясумицу. – Казалось, оно горит, настолько был силен огонь пожаров».

Днем пламя перекинулось в Ямасигай. Началась эвакуация женщин, детей и стариков. Пешком и на грузовиках их отправляли в Камиэсутору – поселок в сопках в 24-х километрах к югу от Эсутору.

На дорогах, ведущих на юг и восток, появились первые беженцы.

Небо прояснилось на несколько дней, и советские штурмовики в сопровождении истребителей круглосуточно наносили удары по «военно-морской базе» Эсутору – 124 самолетовылета за четыре дня. Авиация СТОФ потопила несколько катеров и баржу, разрушила портовые сооружения и аэродром, уничтожила железнодорожный мост, повредила электростанцию и другие «военные» объекты. Все это позже пришлось восстанавливать советским солдатам и русским переселенцам.

Тем временем краснофлотцы дважды попытались «прощупать» японский берег с моря. На рассвете 13 августа на рейде Эсутору появились 6 катеров, эсминец и подводная лодка. С кораблей были отчетливо видны «солдаты и артиллерия» на вершине приморской сопки: здесь, на городском ипподроме, стояли соломенные чучела в военной форме и «зенитные орудия» из бревен. Моряки обстреляли берег из пушек и крупнокалиберных пулеметов. Японцы ответили огнем из одного станкового пулемета, расположенного на территории метеостанции. Корабли отошли от берега.

В этот день советская авиация окончательно стерла кварталы Хамасигай с лица земли.

Утром 14 августа командир 365-го батальона морской пехоты подполковник Тавхутдинов, которому предстояло командовать десантом, подошел к порту Эсутору на «морском охотнике». Японцы обстреляли катер, ранили моториста. Командир взвода разведчиков лейтенант Егоров попытался нанести огневые точки на карту, но четкого представления о системе береговой обороны моряки так и не получили.

 

15 АВГУСТА

«Мы с честью пойдем до конца»

 

В этот день Додонов (уже на скоростном бомбардировщике) и экипажи гидросамолетов сделали удачные фотоснимки порта Тооро, прилегающего к нему побережья и береговых сооружений в районе порта Эсутору. Теперь десантники могли использовать эти фотографии с нанесенной на них сеткой квадратов вместо обычных карт.

Адмирал Андреев не стал дожидаться, когда советские войска прорвут оборону японцев на 50-й параллели, и принял самостоятельное решение: утром 16 августа высадить разведотряд морских пехотинцев в небольшом порту Тооро и в случае успеха атаковать Эсутору с севера.

Об этом Андреев сообщил командующему 2-м Дальневосточным фронтом и в 13:30 получил ответ – телеграмму от заместителя начальника штаба фронта:

Командующий войсками фронта пока не рекомендует вам выбрасывать десант, так как он ввиду своей малочисленности, даже при условии усиления его батальоном 113-й бригады, может подвергнуться удару превосходящих сил противника со стороны Найро.

Всего через три с половиной часа в штабе флотилии читали другую телеграмму:

Ожидается капитуляция Японии. В целях использования благоприятной обстановки в момент капитуляции необходимо овладеть южной частью острова Сахалин силами Северной Тихоокеанской флотилии с одним–двумя батальонами 113-й стрелковой бригады. В Совгавани подготовить десант для захвата порта Маока.

Напомним, что правительство Японии заявило о капитуляции еще 14 августа, а 15-го по радио прозвучала речь императора Хирохито, который заявил, что Япония принимает условия Потсдамской декларации. Но к этому времени наши войска смогли занять меньше половины территорий, предназначенных СССР по соглашению с американцами. Под японцами все еще находились Курилы, Южный Сахалин, Северная Корея и часть Китая, поэтому советские генералы были вынуждены ускорить темпы наступления.

К десанту в Эсутору готовились четыре отряда:

1.     Разведка первого броска: 140 морских пехотинцев-автоматчиков (4 «малых охотника» МО-27, МО-29,  МО-32,  МО-34 и сторожевой корабль «Зарница»).

2.     365-й отдельный батальон морской пехоты: 334 человека (16  торпедных катеров).

3.     2-й батальон 113-ой отдельной стрелковой бригады: 900 человек (тральщики Т-522, Т-524, Т-590 и Т-591).

4.     Артиллерия и тыловые подразделения (транспорт «Петропавловск» и 2 сторожевых катера БО-310 и БО-314).

Группа охранения десанта – 5 торпедных катеров. Высадку прикрывает авиация флотилии – 80 самолетов. Командует десантом комбат морских пехотинцев подполковник Тавхутдинов.

Двум советским батальонам предстояло сражаться с японским народным ополчением:

1.     «Специальный отряд обороны» («токусэцу кэйбитай»). Около 200 человек. Ядро отряда – члены местного отделения «Императорского общества резервистов» («тэйкоку дзайго гундзинкай»). Вооружение: 1 горная пушка, 2 крупнокалиберных пулемета, винтовки и сабли.   

2.     «Добровольческие боевые отряды» («гию сэнтотай»). Примерно 350 человек, в том числе женщины. Отряды начали формировать только 13 августа в каждом округе, уезде и волости, на каждой шахте, на каждом предприятии. «Добровольцы» проходили интенсивное обучение под присмотром унтер-офицеров из «кэмпэйтай» (военной полиции): ходили в атаку с бамбуковыми копьями, при этом часто калечили друг друга. Вооружение – несколько винтовок, охотничьих ружей, сабель, но в основном – бамбуковые копья. В случае разгрома армейских подразделений «гию сэнтотай» должны были участвовать в партизанской войне. В Эсутору отряды «добровольцев» возглавил командир отрядов «кэйбодан» Такамура Дзюмпэй.   

3.     «Добровольческие боевые отряды студентов и учеников» («гакутогию сэнтотай»). Самый большой отряд – 600 школьников из Эсутору и Камиэсутору – военные отправили в район Мацуодзава близ Камиэсутору, где дети рыли противотанковые рвы. Другие отряды, которые возглавили директора школ, тоже поступили в распоряжение военного командования.

Забегая вперед, скажем, что в военных действиях подростки участия не принимали. Вот что рассказывает И Зин Ок (Накагава Садако), которой  в августе 45-го было 14 лет:

– Нашим детским отрядом из Тооро командовал отставной офицер. Школьникам дали бамбуковые копья, армейские ранцы и отправили вглубь острова, к военным. Мы шли целый день, измучились. А тут еще появились советские самолеты и атаковали нас. Наверное, подумали, что мы солдаты. Ночью мы, увидели, что солдаты ссорятся. Мне показалось, они спорили: воевать или сдаться? Началась драка, солдаты жестоко били друг друга, потом схватились за сабли. В конце концов, они побросали оружие в грузовик, и ушли в лес. А нам приказали вернуться в Тооро.

Разумеется, в штабе оборонявшей Карафуто 88-й пехотной дивизии понимали – потеряв Эсутору, японские войска утратят возможность маневра на острове: советский десант перекрывал шоссе на западном побережье, а затем мог выйти по горной дороге к Найро и перерезать шоссе и на восточном. Поэтому в Эсутору были посланы три пехотные роты:

1.     11-ая рота 125-го пехотного полка (комроты лейтенант Дзёкэ) – из Найро.

2.     N-ая рота 125-го пехотного полка (комроты лейтенант Миядзаки) – из Камисикука.

3.     3-я рота 25-го пехотного полка (комроты лейтенант Асагура), усиленная взводом крупнокалиберных пулеметов, – из Маока.

Три роты, в среднем по 150 человек в каждой, – этих сил было недостаточно, чтобы организовать оборону на побережье. Поэтому в штабе дивизии решили, что пехотинцам лучше занять позиции в Камиэсутору. Здесь военным предстояло прикрывать отход беженцев, а затем вместе с отрядами ополченцев отступить по дороге, ведущей в Найро, – до ущелья Сирогумо и здесь стоять насмерть.

Вспоминает лейтенант Асагура:

– Моя рота пришла в Камиэсутору 14 августа, и мы начали поспешно возводить укрепления, чтобы перекрыть дорогу на Найро. Мне сразу стало ясно: бой здесь невозможен – дорога  была переполнена беженцами. На следующий день прибыли две другие роты и майор Ёсину, который принял общее командование. Майор сказал нам, что император по радио заявил о капитуляции. Мы, молодые лейтенанты, не поверили майору: он был не из нашей дивизии (Ёсину Тэйго прибыл из штаба 5-й Армии в Саппоро  – А.К.). И когда на следующий день, 16-го августа, на Камиэсутору посыпались бомбы, мы подумали: какой же это конец войны?

В полдень 15 августа императорский указ о прекращении войны перехватили гражданские связисты в Эсутору. Но растерянность начальников длилась недолго. Сначала  главе окружного управления вручили телеграмму, подписанную губернатором Карафуто: «Несмотря на указ императора, мы с честью пойдем до конца». А вечером пришел более конкретный приказ из штаба дивизии: «Отвести все боевые отряды в Камиэсутору, который должен стать последним рубежом обороны».

В это время из бухт Совгавани выходил первый десантный отряд: четыре «морских охотника» в сопровождении сторожевого корабля взяли курс на Эсутору. Корабли шли в плотном тумане, морские пехотинцы изучали «Памятку десантнику», когда в ночном небе над ними пронеслись бомбардировщики. Два с половиной часа на склады и бараки поселка Тайхэй, городок Тооро и порт Эсутору сыпались бомбы. Новые пожары было видно на расстоянии 30 километров. Это был отличный ориентир для десантников, которые в 5 утра вышли на рейд порта Тооро.

 

16 АВГУСТА

Смерть на проселочных дорогах 

Первыми в 05:07 на бетонный волнолом спрыгнули лейтенант Егоров и старший сержант Емельянов. Морским пехотинцам потребовалось 10 минут, чтобы высадится в порту и на песчаную отмель севернее ковша – здесь многих десантников вода накрывала с головой. Высадка прошла без единого выстрела.

Только когда морские пехотинцы взяли порт в кольцо, прибежал взвод отряда «токусэцу кэйбитай», охранявший побережье в районе порта. Силы были неравными: в перестрелке погибли 37 резервистов.   

Отряд разделился: лейтенант Егоров (два взвода разведчиков) направился к поселку Нюхаку, а старший лейтенант Гадзиев (три взвода автоматчиков и стрелков) – к Тооро.

На окраине города отряд Гадзиева попал под огонь крупнокалиберного пулемета. Список боевых потерь десантников открыл старший лейтенант Пякин, командир взвода автоматчиков. Он лично успел уничтожить четырех японцев и погиб, преследуя отступавших в лес резервистов.

Мэр Тооро Абэ, начальник полиции Мацуда и командир местного отряда «кэйбодан» Ямагути решили прекратить напрасное сопротивление и отправились с белым флагом на переговоры с десантниками. На следующий день настоятель буддийского храма нашел на дороге, ведущей из Тооро в Тайхэй, тела Абэ и Ямагути: мэра застрелили в лоб, а грудь командира «кэйбодан» прошили очередью из автомата. Мацуда повезло больше – его просто отправили в сибирский лагерь.

Бой за Тооро длился три часа, 47 японцев (в основном ополченцы из «гию сэнтотай»)  были убиты, еще 22 десантники взяли в плен.

Между тем пролив пересек второй десантный отряд: в 10:10 батальон морских пехотинцев в полном составе был на берегу и двинулся вслед за разведгруппами.

Около 11:00 советских моряков увидели в Эсутору: группа десантников прошла берегом моря и появилась в устье реки Эсутору-гава. Их заметили японские дозорные и сотня ополченцев, вооруженных охотничьими ружьями и саблями, бросилась через болотистую равнину в атаку. Моряки открыли огонь из автоматов. Японцы, незнакомые с этим оружием, решили, что их обстреливают из пулеметов и повернули обратно.

Морские пехотинцы, захватившие Тооро, двинулись к Тайхэй. Рота моряков взяла этот шахтерский поселок в «кольцо», с воздуха его атаковали штурмовики ИЛ-2, но Тайхэй оказался «крепким орешком»: бой за него продолжался до позднего вечера.

Тем временем отряд разведчиков Егорова коротким ударом выбил резервистов из Нюхаку – крошечного поселка на перекрестке дорог Тооро–Тайхэй–Эсутору. За мостом, на южном берегу реки Эсутору-гава десантников встретили японские парламентеры. Они предложили морским пехотинцам сдаться. В ответ комбат Тавхутдинов потребовал прекратить сопротивление, чтобы избежать напрасного кровопролития. Дальше обмена ультиматумами дело не пошло.

В 16:00 краснофлотцы попытались войти в Ямасигай по главному мосту, но японцы пошли в контратаку. Рота лейтенанта Миядзаки, отряд «гию сэнтотай» и специальный отряд полицейской охраны («токубэцу кэйбитай») под общим командованием капитана Накагаки заставили морскую пехоту отступить. Чтобы остановить японцев, десантникам потребовалась помощь авиации. При этом один Ил-2 обстрелял своих: погибли командир первого эшелона десанта и два бойца.

Потери японцев в этом открытом бою неизвестны. Сами они туманно пишут о «многих жертвах».

С наступлением темноты авиация прекратила свои действия, и моряки перешли к обороне.

Между тем на четырех тральщиках пролив пересек батальон 113-ой стрелковой бригады. Отряд вышел на рейд Эсутору, но его обстреляли с берега из крупнокалиберного пулемета, один из кораблей потерял управление. Когда на злополучном тральщике исправили руль, 900 пехотинцев высадились на причалы Тооро.

В 22:00 стрелковый батальон майора Хазиева соединился с батальоном морской пехоты подполковника Тавхутдинова.

 

17 АВГУСТА

Авиация «на высоте»

 

Ночью моряки захватили несколько мостов через Масурао. Это упростило штурм города, так как глубина судоходного в те годы канала достигала двух с половиной метров. На рассвете погиб лейтенант Егоров. Он пытался удержать главный мост Ямасигай и был смертельно ранен осколком мины. Вместе с ним погиб и старший сержант Емельянов, который вызвал на себя огонь из японского дзота. Командир взвода разведки Арсений Егоров был любимцем морпехов – 29 лет, спортсмен, участник боев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол. Посмертно представлен к Звезде Героя, но лейтенанта наградили орденом Красного Знамени.

Разведчики-пехотинцы выяснили обстановку в районе бумажной фабрики. Здесь было светло, как днем: фабрика горела, полыхали гигантские штабеля бумаги, но бойцам из разведроты все же удалось засечь огни на склонах сопок. Это капитан Накагаки уводил из города последних жителей: около 400 человек ушли по сопкам в Камиэсутору.

Тем временем комбаты Тавхутдинов и Гадзиев приняли решение: атаковать японцев на рассвете. Морская пехота – с берега канала Масурао, а стрелковый батальон – с фланга, в направлении бумажной фабрики. Была запланирована и авиаподготовка, но туман в Совгавани задержал вылет авиации.

В 7:00, после часового артобстрела, Тавхутдинов бросил десант на штурм практически пустого города.

Эсутору горел. Бойцы задыхались от дыма, некоторые двигались, пригибаясь к земле, почти по-пластунски. Морские пехотинцы форсировали канал Масурао. При этом погиб краснофлотец Батурин: он первым бросился на мост, был ранен очередью из крупнокалиберного пулемета в руку, но сумел добежать до середины моста, где был ранен еще раз – уже смертельно. Пулемет удалось засечь и уничтожить минометным огнем.

Стрелковый батальон, наступавший со стороны фабрики, практически не встретил сопротивления: боевые группы еще вечером ушли в Камиэсутору. Остались только стрелки-одиночки на чердаках. На территории фабрики красноармейцы обнаружили рубильник, который вел к взрывчатке. Оставалось только крутануть ручку, чтобы одно из фабричных зданий взлетело на воздух.

В 8:10, когда батальоны заняли половину Ямасигай и три роты пехотинцев успели окопаться на сопках, появилась авиация: 8 бомбардировщиков и 6 штурмовиков стали бомбить и обстреливать своих.

Вспоминает бывший красноармеец-разведчик Пелевин:

– Наши самолеты стали бомбить и обстреливать город и сопки. Комбат Хазиев дает команду радисту: «Передай – город и сопки не бомбить, там наши. Как понял – помаши крыльями». Самолет крыльями помахал, развернулся и опять пошел на нас. Лейтенант Яшпаев выскочил из окопа с красным флагом и тут же был прошит очередью из пулемета. Тогда Майор Хазиев дал команду перевести весь огонь в воздух – по нашим самолетам. И один бомбардировщик сразу пошел вниз и упал за бумфабрикой. Наше отделение разведчиков – туда. Смотрим: летчик и радист выходят из воды, несут пулемет. Мы спрашиваем: «Почему по своим стреляете?!». Они говорят: «А мы вас бомбим по радиоуказаниям с базы, с материка».

Рота пехотинцев-автоматчиков не выполнила приказ Тавхутдинова – не перекрыла проселочные дороги, и последние вооруженные японцы беспрепятственно ушли по распадку (сегодня ул. Красноармейская).

В 9:30 Ямасигай полностью контролировался советскими войсками. Японцы потеряли убитыми и ранеными 136 человек.

Оборонять выгоревшие дотла кварталы Хамасигай было некому. Когда десантники вошли в Хамасигай, на причалы порта высадилась 22-ая отдельная пулеметная рота, которую еще ночью доставили из Совгавани в Тооро.

В 10:30 стрельба в Эсутору прекратилась.

Но для тысяч мирных жителей кошмар войны продолжался.

 

УТИЭ И ТИЭ

Дороги в ад

 

Как только начались бомбардировки, женщин, стариков, детей и больных стали эвакуировать из Эсутору, Тооро, Тайхэй и окрестных поселков в Камиэсутору. Отсюда вели две дороги: трасса Утиэ (109 км) шла через горный хребет на восточное побережье к Найро, а Тиэ (178 км) – на юг, к Тиннай. Дорога Тиэ – самый короткий путь к южным портам, откуда можно было попытаться бежать в Японию. Но на западном побережье Карафуто высаживались советские десанты, поэтому беженцы бросились на восток: по горной дороге Утиэ устремилась огромная толпа – 40 тысяч человек.

Над колонной беженцев  то и дело проносились советские самолеты, которые бомбили и обстреливали женщин и детей. Михаил Додонов позже вспоминал о своем вылете 16 августа:

– Экипажем было установлено, что на дорогах началось движение на юг. Переброска войск с юга на север, в район боев нашего десанта, не установлена. При возвращении на свою базу я огнем из пулеметов ШКАС и БС с пологого пикирования ударил по японцам, двигавшимся по дороге. То же сделал и стрелок-радист Ковалев. В результате на дороге создалась паника. Задание выполнил успешно. 

Вспоминает Одзаки, начальник окружного Управления Эсутору, который вместе со всеми шел по дороге Утиэ:

– Многие мирные жители погибли еще 16 августа – они даже не успели выйти из Камиэсутору. Те, кто нес младенцев и детей, шли очень медленно. С собой люди взяли  лишь немного риса, смену белья и тонкий матрас-футон. Но и это потом пришлось бросить из-за чудовищной усталости. Вся дорога была усеяна вещами. Дети часто терялись, так как каждые полчаса приходилось прятаться в лесу из-за воздушных бомбардировок. Я сам пришел в Найро с двумя найденышами.

А вот детские впечатления Увадзаки Урако из Тайхэй:

– Старуха шептала, глядя на вопящих малышей: «Потеряла я двоих детей, потеряла всех внуков, тела их разбросаны по всей округе»… С учебником подмышкой сидел отставший от родителей мертвый ребенок. Казалось, он просто устал и заснул… «Помогите мне», – умолял старик, протягивая проходившим мимо деньги. Никто не обращал на него внимания. Старик умер, сжимая бесполезные банкноты…

Среди беженцев нашлись фанатики, которые кричали, размахивая саблями и угрожая людям: «Мужчины! Вернитесь и сражайтесь!». Жертвами этих безумцев стали многие корейцы, которым снесли головы. Немало людей, которые не могли смириться с мыслью о капитуляции Японии, покончили с собой. Среди них был, например, Китабасири, врач из Камиэсутору – уже на подходе к Найро он отравил ядом всю свою семью и отравился сам.

Переход через горный хребет занял два дня у здоровых, полных сил мужчин и почти неделю – у женщин с детьми. Рассказывает Канадзава Масанобу:

– По дороге нам попался барак – их там и сям построили для партизанской войны. В бараке мы нашли запасы риса, мисо, соли. Люди только начали варить рис в железных котлах, когда раздался взрыв и все бросились врассыпную. Но одна женщина и все ее дети, пятеро, остались лежать на земле: им оторвало нижнюю часть тел. «Их отец тоже погиб – в бою в Кавасири», – сказала другая женщина, выбираясь из зарослей высокой травы... Вскоре мы увидели, что с востока к нам приближается пожарная машина с японским флагом. Сидевший в машине офицер крикнул нам: «Достигнуто соглашение о прекращении военных действий! Необходимо прекратить бесполезное сопротивление». Наступило утро 19 августа. С этого дня бомбардировки и обстрелы прекратились. В ущелье Сирогумо пошел проливной дождь.

О бегстве по дороге Тиэ рассказывает Ооруи Хироко из Тооро:

– На юг тянулась бесконечная вереница обессилевших людей. Задыхаясь под палящим солнцем, мы поднимались в гору, когда раздались взрывы и начался шквальный пулеметный огонь. Многие упали, другие бросились врассыпную. Через некоторое время беженцы снова вышли на тропу с горькой мыслью о проигранной войне. В густой траве слышался плач ребенка, но взрослые со словами «еще один потерявшийся малыш…» проходили мимо.

20 августа мы остановились отдохнуть на берегу реки. Некоторые решили вымыться. Но раздался взрыв – на  нас пикировал один из советских самолетов. Мы чувствовали, как под нами содрогается земля. Четвертая бомба, взорвалась на дороге, метрах в десяти от ивы, под которой мама прятала нас. Из ее груди фонтаном брызнула кровь: мама умерла, не успев сказать ни слова, вместе с моей младшей сестренкой Митико. Я увидела, что на лбу братишки Тосиаки тоже зияет рана. Скоро он умер у меня на руках. Я хотела похоронить своих родных в яме возле деревенского дома, но какой-то мужчина сказал, что сам сделает это.

На трассе Тиэ многие беженцы покончили с собой. Танаки, крестьянин из Камиэсутору, одной гранатой взорвал себя, жену и пятерых детей. Также поступил и начальник военного отдела мэрии Эсутору Арая Есио – он взорвал себя, жену и двух сыновей. Более двухсот японцев предпочли смерть плену, покончив жизнь самоубийством. Так, 23 медсестры из местной больницы приняли сильное снотворное, усевшись под большим вязом. Дозы оказались не смертельными, но шестерым девушкам старшая медсестра скальпелем перерезала вены.

Исэтани Тёута, начальник полицейского управления Тинай, был потрясен, когда увидел полубезумных женщин со стертыми в кровь ногами. Они прошли 200 километров, многие при этом несли на спинах и животах по нескольку малышей.

Всем беженцам, не успевшим к пароходам в Японию, пришлось вернуться в свои сгоревшие города и поселки, и ждать, когда их отправят на родину.

Последние жители округа Эсутору покинули Углегорский район только в 1949 году. 

 

© А. Колесников, 2005   e-mail : karafuto@yandex.ru

 

СХЕМА ГОРОДА ЭСУТОРУ

  1. Порт 2. Мэрия 3. Ипподром 4. Штаб «токусэцу кэйбитай» 5. Управление округа Эсутору 6. Штаб «кэйбодан» 7. Полицейское управление 8. Бумажная фабрика «Оодзи Сэйси» 9. Дорога Утиэ (в Камиэсутору) 10. Канал Масурао 11. Дорога в Тооро 12. Эсутору-гава 13. Узкоколейная железная дорога к шахтам Тайхэй
Заштрихованы  – полностью сгоревшие кварталы

 

 

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ГЛОССАРИЙ:

 

Японские топонимы даются в алфавитном порядке в соответствии с системой транслитерации, принятой у отечественных  японистов.

 

Амбэцу – Возвращение (нежилой)

Кавасири – район Эсутору в устье реки Эсутору-гава и канала Масурао

Камисикука – Леонидово

Камиэсутору – Краснополье

Маока  – Холмск

Масурао, канал – р. Тухлянка

Найро – Гастелло

Нисионура, поселок – не существует

Нюхаку, поселок – не существует

Омуто (Омото, Юбу), озеро – озеро Проточное

Сирогумо – ущелье перед перевалом Никольского, русского названия не имеет

Тайхэй – Ударный

Тиннай – Красногорск

Тооро – район современного Шахтерска (другие районы – Хаматооро, Ниситооро).

Тооро, озеро – оз. Тауро

Усиро – Орлово

Хамасигай – прибрежный район Эсутору

Эсутору – Углегорск.

Административный центр волости Эсутору-мати и округа Эсутору-тё

Ямасигай – район Эсутору от побережья до бумажной фабрики

 

###

Предупреждение

Алексей Колесников предупреждает, что за этой публикацией сохраняется право автора на использование своего произведения. Читатель несет полную ответственность за нарушение авторских прав. По всем вопросам использования текстов публикации необходимо обращаться к владельцу исключительных прав на использование произведения. 

###

http://uglegorsk.sakh.com/hist/victory.htm 

Японская листовка 1945 года с призывом сражаться до последнего солдата

Боевая подготовка женщин-добровольцев:
армейский унтер-офицер показывает, как обращаться с бамбуковым копьем

Список боевых потерь 365 о.б.м.п и 2/113 о.с.бр.

Андричан А.П., краснофлотец.
Батурин Иван Васильевич, краснофлотец.
1927 г.р. В армии с 1944 г. 17.08. смертельно ранен в бою за  мост через канал
                      Масурао. Награждён орденом Красной Звезды.
Безбородов В.И., ефрейтор
Беляев Александр Игнатьевич, краснофлотец.
                      1927 г.р. В армии с 1944 г. При взятии Яма-Сигай лично уничтожил 7
                      резервистов. Смертельно ранен 17.08. Награждён орденом Красной Звезды.

Егоров Арсений Анисимович, лейтенант.
1916 г.р. В армии с 1937 г. Участник боёв у озера Хасан и на реке Халхин-Гол. С 1942 г. – командир взвода разведки 365 о.б.м.п. Погиб 17.08., уничтожая дзот у  моста через канал Масурао. Представлен к Звезде Героя, но награждён орденом Красного Знамени.

Емельянов Сергей Васильевич, старший сержант.
                      1918 г.р. В армии с 1939 г. Исполнял должность командира сапёрного взвода.
                      Погиб 17.08. вместе с лейтенантом Егоровым. Награждён орденом Красного Знамени.
Кокорин Михаил Павлович, красноармеец.1926 г.р. Умер от  ран 18.08.
Лошкарёв А.Е., ефрейтор.
Пякин Алексей Ананьевич, старший лейтенант.
                      1914 г.р. В армии с 1937 г. Участник боёв у озера Хасан. Командир взвода  в
                      составе отряда первого броска. Погиб 16.08. в лесу под Тооро, преследуя группу резервистов.
Черепнёв Иван Иванович, краснофлотец.
                      1924 г.р. В бою за Тооро уничтожил трёх резервистов и снайпера. Смертельно
                      ранен 16.08. в лесу под Тооро. Награждён орденом Красной Звезды.
Юрганов Николай Александрович, краснофлотец.
                      1927 г.р. В составе стрелковой роты 365 о.б.м.п. лично уничтожил пять
                      резервистов. Награждён орденом Красной Звезды.
Яшпаев Александр Константинович, лейтенант.
                      1915 г.р. Командир пулемётного взвода 2/113 о.с.бр. Погиб 17.08. в Яма-Сигай
                      при налёте советской авиации.

Фото 1: Егоров Арсений Анисимович, лейтенант.
Фото: 2 Карта боевых действий.
Фото 3: СХЕМА ГОРОДА ЭСУТОРУ
Фото 4: Центральная часть территории округа Эсутору на карте Карафуто

Отредактировано Favorit (13-10-2007 12:55:45)