Русские на Карафуто
Август 1909-го. Русские в Нояси с радостью встретили епископа Сергия. Шесть лет здесь не было священника, и богослужение утешило селян. Окропив святой водой жилища земляков, зашел он и в дом поляка Фабиана Леха. Двое его сыновей были не венчаны, а трое младших – не крещены.
«Батюшка! Да нет ли у вас в Японии и наших-то? Скажи им, что совсем забыли нас...». И заплакал старик!..
В углах его дома – православные иконы, лампадки... «Да он лучше нас», – нахваливают русские. «Это они, батюшка, сейчас говорят... А вот напьются пьяные и кричат: «Твоя вера – польска вера!.. Нет, и моя вера – не польска вера, а Христова вера», – рассуждает Фабиан...
Окропил я их дом, а старик даже скотный двор просил окропить! Живет он зажиточно. Хозяйство большое. Дом широкий. Семья согласная».
В начале 1990-х в адресном бюро мне предоставили данные о потомках Фабиана Леха. Но родившиеся в 1930 – 1940-е, они ничего не знали о жизни предков в Нояси и переезде с Карафуто. Полагая, что крепкую трудолюбивую польскую семью на Северном Сахалине могли причислить к «социально вредному классу», я обратился в комиссию по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. В картотеке значилось интересующее меня имя: Лех Болеслав Фабианович, 1903 г. р. Работал в колхозе «Труд» в селе Корсаковка. Арестован в марте 1938-го по подозрению в японофильской пораженческой агитации. Через месяц расстрелян. Спустя полвека реабилитирован.
В карточке указывался адрес племянницы Болеслава, проживавшей неподалеку от Южно-Сахалинска.
Станислава Войцеховна Ведешина (Лех), 1920 г. р.
Место рождения – Корсаковка (Северный Сахалин).
Проживала в Аниве. Скончалась в 1992-м.
Весной 1925-го семья осталась без кормильца. Войцеха, любившего охоту, ограбили и убили в лесу. Вся родня по отцовской линии жила в Корсаковке (пригород Александровска-Сахалинского). Она окружила заботой вдову и семерых детей.
Мама – Юзефа Генриховна – часто вспоминала о жизни на Карафуто, но Стася рассказов этих не запомнила. В ее памяти остался светлый образ дедушки Фабиана, всегда доброго и спокойного. Как-то после бани сел он на завалинку и заснул под солнышком. Такой была его смерть. Прожил Фабиан Лех около ста лет.
В 1938-м братьев отца арестовали. Францишек умер в камере от болезни легких еще до обвинения, а Болеслава расстреляли.
После войны Станислава Войцеховна уехала в Крым, но вскоре, затосковав по Сахалину, вернулась. Она сообщила, что в соседнем районе живет старшая дочь Б. Леха.
Любовь Болеславовна Гребенщикова (Лех), 1924 г. р.
Место рождения – Корсаковка (Северный Сахалин).
Проживала в Быкове Долинского района.
Скончалась в 2002-м.
Отец работал конюхом в колхозе, мать Вероника Якобовна вела хозяйство и воспитывала четверых детей.
В доме было много икон. В начале 1930-х пришел представитель советской власти и приказал их убрать. Запуганный Болеслав не стал прятать образа, а сжег в печи.
Друг семьи узнал, что составлен список лиц, подлежащих аресту, и предупредил: ночью Б. Леха должны забрать. Жена предложила спрятаться у соседей, но он отказался. Дети легли спать, а отец нервно ходил из угла в угол.
Около полуночи раздался стук. Вошли какие-то люди. Начался обыск. Когда забрали деньги, мать заплакала:
– Что же вы без копейки семью оставляете?
На прощание Болеслав сказал:
– Не плачьте, я ни в чем не виноват. Ненадолго вас оставляю, скоро вернусь. Люба, ты самая старшая, самая грамотная, помогай маме.
Когда захлопнулась дверь, дети с матерью бросились к окну посмотреть, как уводят отца.
Первое время ждали его возвращения. А спустя месяц Веронике Якобовне объявили, что мужа больше не увидит, и предложили сдать детей в детдом. Чтобы выжить, пошли всей семьей работать в колхоз. Люба успела окончить только три класса. Даже пятилетний Сергей пас телят.
О судьбе отца, вернее, о том, что он не виновен, Любовь Болеславовна узнала лишь в 1989-м из справки, присланной прокуратурой Сахалинской области: «Внесудебное решение «тройки» в отношении Леха Б. Ф. отменено, и он считается реабилитированным...».
С. Федорчук.
http://www.sovsakh.ru/ru/news/22722/?p=2
