Начнем о рыбе
Если говорить о развитии Сахалинской области как единого целого, то, наверное, надо упомянуть об одном принципиальном моменте, без которого наше недавнее прошлое, может быть, будет непонятным новому поколению, поскольку в учебниках об этом либо тихо, либо с негативным оттенком.
Дело в том, что все успехи Советского Союза, которыми многие сейчас гордятся, были обусловлены деятельностью государственных монополий. Впрочем, сама страна была одной большой государственной монополией, корпорацией, а те же самые министерства были ее структурными подразделениями.
Сейчас о госмонополизме говорят с пренебрежением и обвиняют его во многих бедах, хотя одновременно и требуют его (например, государственного регулирования цен).
Однако не будем вдаваться в детали этих идеологических споров. Отметим лишь, что о развитии нашей области как единого целого нельзя говорить без упоминания о развития различных отраслей экономики. Да, собственно говоря, именно на них и строилось данное развитие! И, между прочим, это вполне соответствовало национальному (общинному и артельному) менталитету. Ностальгируя о прошлом, старшее поколение недаром вспоминает не исполкомы местных советов (то есть, местное самоуправление), а трудовые коллективы — БОРы, "бумы" и прочие производства.
Это сейчас, говоря о "советских губернаторах области", имеют ввиду прежде всего председателей облисполкомов. Но в те времена настоящими руководителями области были первые секретари обкомов ВКП(б) и КПСС — такая тогда была структура, и ничего зазорного в этом нет. Все помнят Леонова, первого секретаря обкома КПСС, считают времена его правления на Сахалине "золотым веком", называют его именем улицы и парки. Но кто помнит работавших при нем председателей облисполкома?
Но автор не ставит каких-либо оценок, просто предупреждает, что история области после 1945 года стандартно описывается через ее экономическое развитие и, более того, отраслевое развитие.
Иных серьезных работ (даже пусть и чисто литературных) по этому поводу не было, а потому будем говорить об отраслях.
И начнем, пожалуй, с рыбной промышленности.
Рыба всегда признавалась основным экономическим ресурсом наших островов. Это лежало на поверхности, все остальное раскрывалось потом.
Еще Чехов, как вы помните, связывал будущее Сахалина (на Курилах он не был) с проходной рыбой, то есть лососем.
Именно рыба и стала причиной того, что Япония стала все пристальнее обращать внимание на холодные северные острова — сначала на Хоккайдо, потом на Сахалин и Курилы.
Но речь шла не о горбуше и кете, а в первую очередь о идущей на нерест селедке — "приближение сельдей, характеризуется круговою полосою белой пены на большом пространстве, стаей морских птиц — чаек и альбатросов — фонтанами китов и стадами сивучей".
Впрочем, об истории сахалинской сельди не так давно была у нас хорошая публикация. Аналогичную — но в другом ключе — можно было бы написать и о сардине иваси.
Но не эти рыбы сейчас интересуют общественность, а лосось. Вокруг него понаверчено немало мифов.
Скажу так, только последние полвека к нему начали относиться более-менее бережно, например, полностью запретили молевой сплав леса. А до этого лосось добывали методами, которые сегодня сочли бы варварскими перегородками на реках.
Когда на Сахалине жило 20 тысяч человек, это было еще ничего.
Хотя что значит ничего? Горбуша, как и сейчас, была непредсказуемой, и от голода порой вымирало до половины островитян...
Впрочем, мы сейчас о более близкой истории.
Воспоминания первого члена советского правительства, посетившего наши острова, Анастаса Микояна:
"На западном берегу мы осмотрели рыболовецкие промыслы. Они произвели тяжелое впечатление. Здесь были большие уловы сельди, и японцы половину и даже больше пускали на удобрение. Нам сказали, что в 1945 г. из 1150 ц выловленной сельди 59% пошло на удобрение. Я был поражен этим: сельдь, которую так любит наш народ и которая так хороша с картофелем, — на удобрение! Мы сразу приняли решение строить чаны для обычного посола сельди по астраханскому методу. Чанов мы могли построить достаточно. Подсчитали, что сможем засолить таким методом не менее 1 млн. ц в живом весе".
Сейчас порой говорят — вот, мол, раньше на Сахалине было столько населенных пунктов, а сейчас власть все поуничтожила!
Но эти населенные пункты существовали именно вокруг этих засольных чанов. Не стало сельди, отпала нужда и в многочисленных населенных пунктах. И касается это не только сельди, кстати.
А тогда, да:
"К 20 марта 1946 г. в рыбную промышленность Южного Сахалина привлечены из местного населения 14 153 рабочих, завезено с материка 580 русских рабочих, 70 чел. руководящих работников, 150 ИТР и 34 служащих. Всего на 20 марта рыбная промышленность Южного Сахалина имела 14 987 чел. работающих. На весеннюю сельдевую путину требовалось 28 137 чел. рабочих..., недостающее число рабочих было покрыто за счет мобилизации местного населения — японцев, помощи от воинских частей и привлечения рабочих по договорам с хозорганизациями на рыбу.
Общая численность рабочих к началу путины была доведена до 28 759 чел., на 20 июля 1946 г. в рыбной промышленности Южного Сахалина имеется рабочих: 2 131 чел. прибывших промпереселенцев, рабочих Оргнабора из центральных областей Союза и Дальнего Востока — 5 675 чел. и находящихся в пути — 200 чел., сезонников из Кореи — 2 002 чел., рабочие японцы из местного населения — 14 153 чел. Прибывающие переселенцы расселены в домах японского типа, в которых произведен необходимый ремонт... Для обеспечения переселенцев жильем европейского типа изготавливаются стандартные домики на лесозаводах Углегорского комбината...".
Сезонность прибрежных путин определяло (да и сейчас определяет) хозяйственный уклад жизни на островах — приезжали и уезжали "гастарбайтеры", как их сейчас принято называть. Кто-то оседал...
Впрочем, тогда государственная политика была направлена на как можно более прочное закрепление "гастарбайтеров" на островах. Именно так, например, на Сахалине появился новый коренной этнос севера — нанайцы — один из колхозов был снят с Амура и переброшен в Поронайский район, где и прижился.
Кстати, слово "колхоз" прозвучало не случайно. Тогда эта частно-собственническая форма организации труда было достаточно популярной — это при незабвенном Никите Сергеевиче Хрущеве ее начали ликвидировать и выхолащивать.
Да, тогда, в сороковые, колхозы, артели, кооперативы все-таки не были до конца государственными образованиями. Во всяком случае их имущество государству напрямую не принадлежало. В том числе и финансы.
Это был тогдашний малый бизнес (нынешние ИП и ООО в соответствующей идеологической оболочке, разумеется), и его частная инициатива были брошена на экстенсивное развитие тех или иных направлений народного хозяйства, до которых у государства пока не доходили руки.
Это впрямую касалось и рыбной отрасли.
И государство по возможности эту инициативу поддерживало.
Это сейчас любая браконьерская семья сравнима по энерговооруженности с крупной артелью того времени. А тогда были в основном только сети, кунгасы и рабочие руки, которых не хватало. Много чего тогда не хватало.
Как вспоминает Дмитрий Крюков:
"Вышли на палубу с биноклем. Микоян увидел несколько сереющих больших скирд и замечает: "О, молодцы! Сколько сена заготовили!" Позади него Ишков (министр рыбной промышленности СССР) переминается с ноги на ногу и говорит: "Анастас Иванович, это не сено". — "А что же это?" — "Это кета в стоповом посоле!" — "Как кета? Такое огромное количество рыбы лежит и гниет?" — "Она не гниет, здесь мух нет, холодно, и она укладывается в стопы-скирды на волю головой". Все мы знаем, что это происходит на рыбокомбинате им. Микояна. "Как же это? — опять возмущается Микоян. — Страна страдает от недостатка продуктов, а тут горы рыбы, да еще кеты! Почему ее не вывезли?" Ишков оправдывается: "Я докладывал вам, транспорта нет!" Микоян говорит зло: "Врешь! Как это нет? Где у тебя голова была? Министр! У тебя не голова с мозгами, а верюжка с мохом!" Я удивляюсь: все время Микоян был спокойным в обращении, а тут просто оскорбляет Ишкова: "Я вас с директором с работы сниму, так накажу, что всю жизнь помнить будете!" Подходим к причалу комбината. Встречают нас директор, инженер, секретарь парткома. Микоян, не здороваясь, сразу начал распекать их: "Почему накопили столько рыбы и портите ее?" Директор привел его в контору, достал пачку телеграмм в министерство и три самому Микояну с сообщением о трехлетней залежи рыбы и требованием пароходов для ее вывоза. Микоян остыл, пошел чуть не бегом на мыс, а это больше километра, министры — за ним. Микоян на месте убедился, что кета пригодна для пищи, только посол крепкий... В течение 1945 года рыба была обработана и вывезена на материк".
Но это был 1945 год. Потом Микояну пришлось сложнее. В 45-м кету можно было заложить в паек. А потом карточную систему отменили. И оказалось, что дальневосточная рыбопродукция никому особо не нужна.
Странно звучащая сегодня реклама — "Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы" — это инициатива Микояна. Потому что никто не брал продукцию многочисленных крабовых заводов Сахалина и Курил, доставшихся нам от японцев.
Ну не ели русские люди тогда этих морских пауков.
Потом, впрочем, распробовали. И теперь это статусный продукт.
А вообще интересно проследить эволюцию рыбной отрасли Сахалина и Курил в этом отношении... Но понятно, что это дело не одной короткой статьи.
Пока отметим лишь, что в то время действовали МТС — как и в "сухопутных" колхозах, так и на море.
Только на суше они назывались машинно-тракторными станциями, на побережье — "моторно-рыболовецкие станции".
Там были катера, которые помогали колхозам и артелям с обработкой кунгасов.
А все потому, что, несмотря на большое количество доставшихся от японцев рыбокомбинатов и рыбозаводов, это были полукустарные предприятия. Ремонтная база была предельно слаба. В каждом ковше только небольшой слип для подъема маломерных судов и ремонтная площадка. Там же, где ковша не было, ограничивались площадкой для ремонта кунгасов: "Площадки имели кустарные мастерские, состоящие из деревянных сараев, где можно было нарезать резьбу, отковать хомут или скобу, залить подшипник".
Труд был по большому счету примитивный и маломеханизированный. Краткосрочные путины требовали привлечения большого количества рабочих рук — их даже отмобилизовывали с других "участков народного хозяйства", снимали с уроков старшеклассников, набирали совершенно случайных людей на материке.
Пока была большая сельдь — она спасала.
Но ресурсы прибрежки, на которую много лет наваливались "всем миром", начали таять. Возникла необходимость объединения сил, которую малый бизнес в лице небольших артелей и колхозов обеспечить уже не мог. Колхозы стали укрупняться и концентрироваться у оставшихся от японцев ковшей-убежищ. А на базе более-менее нормальных портов стали создаваться государственные предприятия.
Так, в августе 1952 года был опубликован приказ минрыбпрома о создании "Базы морского рыболовства", знаменитой позднее Невельской базы тралового флота. Ей были переданы отстаивавшиеся в Невельском порту суда разрушенного цунами Северо-Курильского рыбоконсервного комбината — 13 логгеров, специализированных рыболовецких судов постройки ГДР. Впоследствии им был присвоен класс СРТ (средний рыболовный траулер) и они получили названия "Нейва", "Нежин", "Неман", "Никополь", "Нарым", "Найхан", "Нептун", "Нахичевань".
На новые суда никто не спешил идти работать!
Не было у новых жителей островов морской практики. Пришлось опять набирать "морских" со всей страны, заниматься обучением своих кадров.
А тогда никто, просто никто не знал, что делать с этими судами! Они ходили ("ползали") по Татарскому проливу, рвали тралы о каждый камень. Уловов не было, зарплаты не было. Однако учились потихоньку.
В марте 1953 года СРТ "Нептун" (капитан Василий Афанасьевич Лымарь) и "Нейва" (капитан Манолий (Мануил) Иванович Георгиев) вышли в Охотское море и взяли курс к западному побережью Камчатки в район так называемой Явинской (Йевинской) банки, подсказанный им бывшими северо-курильчанами — на камбалу. И взяли более чем нормальные уловы.
В принципе, с этого момента начался очередной — "океанический" — этап развития рыбной отрасли наших островов.
Важный еще и потому, что вокруг портов и рыбацких предприятий начали расти города и поселки, складываться устойчивые человеческие сообщества, возникать новый слой "коренного старожильческого населения"
С. Морозов

http://sakhalin.info/weekly/107776