В основе дней сегодняшних

30-е годы прошлого века для Сахалина можно назвать жестоким временем интенсивного развития.

Да, именно так, хотя от чего-то бытует мнение, что развитие — это только польза и радость. Однако какая тут радость, когда десятки тысяч людей срываются с насиженных мест и отправляются в неизвестность?

Далеко не все тогда переселялись в сахалинскую непогодь от хорошей жизни. Да и вообще времена были заидеологизированными напрочь, и ценность человеческой жизни была мала.

Причем автор не имеет в виду СССР, автор имеет в виду всех.

После поражения России в русско-японской войне 1905 года Япония установила протекторат над Кореей а в 1910 году аннексировала ее. В годы первой мировой войны Япония захватит провинцию Шаньдун в Китае, а по результатам той войны получит принадлежащие ранее Германии Каролинские, Маршалловы и Марианские острова в Тихом океане. Затем начинается вторжение в Китай. В 1927 года падет Нанкин, и в течение 5 дней в городе будет происходить кровавая резня гражданского населения, в результате которой погибло 200 тысяч человек. В 1932 году, в Манчжурии будет создано прояпонское государство Манчжоу-Го. В 1937 году началась полномасштабная война (ее назовут второй) между Японией и Китаем.

25-го декабря 1945 года падет британский Гонконг.

Свидетелем этих событий был уроженец Александровска Константин Петровских, о котором уже упоминалось.

Как пишет историк Григорий Смекалов, "Константин Константинович до конца жизни не мог объяснить своим детям ту метаморфозу, произошедшую с японскими солдатами, которых он наблюдал на Сахалине и преступлениями японской военщины уже через десяток лет в Китае. Петровский, проживая в Шанхае, был свидетелем резни местного населения, учиненной такими же солдатами императорской армии... Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, Константин на примере самураев уже знал методы фашистов на захваченных территориях. Он как дипломированный врач попросил отправить его на советский фронт. Пока проходили согласования и первичная подготовка Петровского в британской союзнической армии, война подступила вплотную к стенам собственного дома. В декабре 1941 года капитан королевского военно-медицинского корпуса британской армии (RAMC) К.К.Петровский уже защищал Гонконг. "После мужественной обороны британских регулярных частей и канадского ополчения 25 декабря Гонконг пал. В последовавшем хаосе, напоминавшем "изнасилование Нанкина", победоносные войска охватило безудержное желание убивать. Ворвавшись в больницу колледжа Святого Стефана, японские солдаты методично закололи штыками всех раненых. Та же участь ждала докторов и медсестер, пытавшихся вмешаться. После этой резни солдаты разбили всю мебель и устроили из нее самодельный погребальный костер, на котором сожгли убитых. Обезумевших от страха медсестер согнали в комнату и держали там в течение двух дней, пока японские солдаты беспрерывно их насиловали" (Энциклопедия Второй Мировой войны. Война на Востоке (июнь 1941 — май 1942), "Мир Книги", М.,2007,С.119).

В очередной раз Петровскому повезло. Он проводил хирургическую операцию, когда услышал крики и стоны, сопровождающиеся выстрелами и японской бранью. Константин сделал первое, что пришло в голову — спрятался под операционным столом. Когда японцы покинули госпиталь, никто не отозвался на призыв капитана. Вокруг были только трупы..."

Однако вернемся к Корее, которую события тех лет накрепко связали с Сахалином.

"С началом Второй японо-китайской и Тихоокеанских войн положение корейцев ухудшилось: генерал-губернаторство начало проводить политику вывоза корейских подданных в метрополию в качестве рабочей силы... Кроме того, тысячи кореянок были вынуждены работать в полевых борделях японской армии в качестве проституток (официальное название — "женщины для комфорта")".

Но это с 1937 года. А до этого была простая вербовка. Жизнь в корейских деревнях была крайне тяжелой, вербовщики же сулили золотые горы.

И, конечно, обманывали: "Рабочие жили в многочисленных общежитиях, вмещавших в себя до 600 человек. Им приходилось спать в три смены на одном футоне. Эксплуатация труда была явной и откровенной.

Завербованный на шахты Карафуто Ким Чу Дин рассказывал, что из "зарплаты" вычитали за жилье, спецодежду, еду и штрафы. И еще полагалось еженедельно часа по два-три отработать бесплатно на Великую Японию. Но он вообще не помнит, чтобы кому-то давали деньги: наверное, все уходило на штрафы. Кроме штрафов, применялись телесные наказания.

Другой завербованный Пак Но Хак вспоминает: "Я работал на шахте Найбути. Страшно было находиться в подземной яме, где вот-вот может обвалиться потолок. Трудились мы в две смены, по 12 часов. Поскольку работа на шахте связана с тяжелым физическим трудом, то очень хотелось есть. Хотя спускались мы в шахту после завтрака, все же чувство голода не покидало нас. Поэтому часто мы заранее съедали обед, который носили с собой, не думая о том, что будет потом. Какая же была еда? Каша рисовая, где рис только 1/3 часть, а остальное — соя, вяленая селедка и соленый лопух. Вот и все… Несмотря на то, что нам при вербовке было обещано по 7 иен в день, фактически платили лишь по 2 иены 50 сен. Из этой суммы удерживали по 80 сен за питание, а остальное находилось на хранении у коменданта барака… Некоторые из нас устраивали побег. Однако на станции стояли охранники, да и без пропуска нельзя было садиться на поезд. На дорогах тоже были установлены контрольные пункты, поэтому трудно было бежать. Не завидовали мы тем ребятам, которые были пойманы охранниками: во-первых, их избивали до полусмерти, во-вторых, могли отправить в "такобэя"…

"Такобэя" (или "кангокубэя") — насильственно созданная кабальная форма общежития рабочих, работавших, как заключенные на шахтах и стройках, особенно железнодорожных. По большому счету это были те же самые "исправительно-трудовые лагеря", как тогда в СССР, но японцы не заморачивались такими мелочами, как приговоры судов и т. д., отдавая все на откуп бизнесу.

Когда Япония ввязалась во Вторую мировую войну и мужчины стали массово уходить в армию, нехватка рабочих рук стала отчаянной и наступил самый мрачный период "такобея" — корейских крестьян просто отлавливали и насильно увозили в рабство на Карафуто.

А экономические показатели...

Экономические показатели были хорошими. Добыча угля на Карафуто увеличилась с 1926 года за десять лет с 357 тысяч тонн до 1,5 миллиона тонн. Лесозаготовки к концу 30-х годов были на уровне 5 миллионов кубометров в год. 70 процентов бумаги и целлюлозы Японии обеспечивалось сахалинскими бумзаводами.

Правда, процесс экстенсивного развития уже начинал давать сбои. Например, леса становилось все меньше. С 1926 по 1936 год прошло 616 лесных пожаров, уничтоживших 73 миллиона кубометров леса — на 15 лет работы. И это несмотря на то, что в 1927 году было создана система государственных лесничеств "Ринмусё", обладавшая огромными правами лесной полиции (кандидат в лесничие должен был проработать не менее 5 лет в полиции или не менее 2 лет в школе).

Но порядок на лесозаготовках все равно диктовал рынок. Как и в рыболовстве, где по-прежнему царили браконьеры.

Сейчас ходят легенды, что японцы выращивали на Сахалине все. Многое, действительно, выращивали. Но и сейчас при желании можно вырастить все что угодно.

Однако если речь вести о промышленном производстве, то основную долю сельхозкультур тогда занимали овес и картофель. Далее следовал горох. Вместе с пастбищами им отдавалось две трети всех сельхозземель. Но самообеспечения не было, крестьянский труд был малопроизводительным. Продукты питания завозились из Японии.

Война заставила ввести специальные военные налоги, интенсивно наращивать промышленное производство, увеличивать посевные площади картофеля, создавать собственное сахарное производство, то есть внедрять посадки сахарной свеклы.

А вообще война, как и всякая экстремальная ситуация, обнажила суть политики освоения Сахалина. Был официально выдвинут лозунг — "превратить колонию в "Хейтанкити". То есть до 1939 года Карафуто в японском обществе воспринимался как колония, из которой надо было сделать... нет, не второе Хоккайдо, а всего лишь "перегрузочную базу" "Хейтанкити" — на самообеспечении и со сносными бытовыми условиями.

Коротко о тогдашнем уровне жизни. Заработная плата у рабочих по разным специальностям составляла во второй половине 30-х годов 1,5-3 иены в день. Чиновники получали 40-135 иен в месяц, мэр 1-й категории — 3400 иен в год, губернатор — 5400 иен в год.

Заработки советских рабочих были выше. Эти заработки, кстати, звучали практически в каждом отчетном докладе, причем назывались не средние зарплаты, как сейчас, а заработки лучших, с указанием фамилий. Например, "по-стахановски работая, тов. Бородина (звеньевая совхоза "Свиновод") много и зарабатывает. Ее среднемесячный заработок — 738 рублей". Или вот Дъяченко Дмитрий Филофонович, звеньевой рыболовецкого колхоза "Красный Яр". Когда его кандидатуру выдвигали для занесения на Краевую доску почета, то в числе достижений указали — "за полгода заработал 23529 рублей". Или вот о шахтерах стахановцах — "в 1935-1936 году они имели самые высокие заработки на Советском Сахалине. Например, заработок т.Чудаева достигал 2600 р. в месяц".

Паритетную покупательскую способность советских и японских заработков, понятно, рассчитать непросто. Даже специалисты говорят: "в точности установить обменный курс рубля на другие валюты сложно, т.к. рубль к тому времени окончательно перестал быть конвертируемым. В 1936 году официальный обменный курс Госбанка СССР составил 5,06 рубля за доллар США при расчете через франк". А иена тогда "плавала", но в октябре 1939 года она "вышла из стерлингового блока и был установлен курс 4,2675 иены за доллар США".

А потому условно можно принять соотношение 1,2 рубля за одну иену. 100-110 рублей в месяц — это был предельный заработок японского рабочего на Карафуто. Губернатор Карафуто за год получал меньше, чем звеньевой рыбколхоза "Красный Яр" за полгода.

Но понятно, это все условно. Жизнь была иной. Например, в качестве подтверждения растущего ее уровня колхозник нивхского колхоза "Свобода" Вотун на третьем чрезвычайном окружном съезде Советов (1936 год) говорил: "Зарплата в этом году выросла до 2950 руб. в год на одного колхозника. Колхозники-нивхи имеют 10 патефонов, 4 гитары, 2 гармони и другие музыкальные инструменты". Вряд ли бы сейчас кого устроили такие достижения.

Более объективно выглядит такое сравнение: на Карафуто в 1936 году был 1 врач на 1547 человек, на Северном Сахалине — 1 врач на 1100 человек. Но при этом власть била тревогу о недокомплекте штатов — вместо 128 врачей на Северном Сахалине работало только 64. И старалась эту ситуацию исправить. С медицинским обслуживанием на севере было лучше.

Но это не значит, что люди здесь жили более счастливо. По-другому — это да.

А так бед хватало. 30-е годы — это обострение борьбы за власть в советской партийной элите, замаскированной под термин "Классовая борьба". Ею обосновывали самые разные виды массовых репрессий. Включая массовое переселение корейцев как "потенциальных японских шпионов", в Казахстан.

Особенностью было лишь то, что бессмысленный каток репрессий в Советском Союзе катился по всем, не взирая на национальности.

Кто-то сейчас утверждает, что во всем этом был определенный и важный смысл. Может и был, если говорить исключительно о борьбе за власть в верхах.

Но внизу, на земле, все граничило с откровенным бредом, степень которого зависела от личности местного "вождя". На Северном Сахалине таковым стал комбриг Дреков Владимир Михайлович. Начальник погранотряда, а также областного ГПУ-НКВД.

Выжившие очевидцы говорили, как буквально на их глазах менялся этот поначалу неплохой человек.

После того как Дрекова взяли, что было совершенно естественно, его "соратники", что также совершенно естественно, стали его валить: "Из рапорта заместителя начальника следственной части Сахалинского областного управления НКВД сержанта госбезопасности Кучинского Леонида Трофимовича от 17 апреля 1939 года:

"Были случаи, когда я или кто другой из сотрудников в докладных записках краю указывал на безобразия, творимые в предприятиях области, и засоренность этих предприятий контрреволюционным элементом. Дреков такие записки перечеркивал и говорил: "Это чепуха, вы ничего не понимаете, это хорошие люди". Так произошло с бывшим управляющим "Сахлеса" Лысым, управляющим треста "Сахуголь" Медведевым и другими, хотя было достаточно известно об их вражеской работе. Считаю, что в период 1935-1936 годов Дреков вел вражескую работу, направленную на сохранение контрреволюционного элемента путем сокрытия поступающих в облуправление НКВД сигналов".

А потом все переменилось. И обвинения уже посыпались в установлении на Северном Сахалине "фашистского режима".

Как это было — всего лишь один пример. Когда арестовали японского резидента Баба Фудесуки, возглавлявшего угольную концессию, Дреков "дал оперуполномоченному Шмураку распоряжение: "Бери показания на жителей Алесандровска, что они тоже шпионы". Но тут возникло непредвиденное осложнение: Фудесуки не мог назвать требуемое количество своих воображаемых агентов лишь по той причине, что почти никого в городе не знал. Как быть? Дреков подсказал простой, как все гениальное, выход: принесли домовые книги, японцу оставалось ткнуть, пальцем в ту или иную фамилию. Мало? Давайте еще. Не жалко! Фудесуки неплохо провел время за этим занятием. А заодно включил в список своих "агентов" некоторых сотрудников НКВД, в частности, Якимова. И, безусловно, получил прекрасную возможность скрыть свою действительную агентуру, если таковая была. Японский резидент не без юмора высказал пожелание, чтобы его показания НКВД отправило в Страну Восходящего солнца, что будет лучшим свидетельством успешной работы Фудесуки в СССР. Возможно, ему даже присвоят самурайский титул..."

Он смеялся, а людей брали, пытали и отправляли или в лагеря, или на расстрел. На Сахалине жертвами политических репрессий стало около 10 тысяч человек, около трех тысяч расстреляно.

Расстреливали повсюду, но основным местом казней был "Погрансовхоз" в Верхнем Армудане. Сейчас неподалеку установлен монумент жертвам тех лет. Стараниями профессора Александра Михайловича Пашкова и его коллег издано более 20 томов "Книги памяти", написано немало исследовательских работ...

Но ущерб для Сахалина вряд ли будет подсчитан. Например, в 1937 году были найдены и уничтожены все, кто в разные годы руководил трестом либо направлял деятельность Дальневосточного представительства Наркомтяжпрома, возглавлял разведки нефтяных месторождений на Дальнем Востоке: В.Миллер, И.Косиор, Н.Худяков, М.Богданович, Я.Кеппе, А.Лаврентьев, А.Парахин и другие. Выбивался слой профессионалов. Конечно, на смену приходили другие, но им требовалось время для обучения. А оно торопило. И последствия неграмотных решений приходилось преодолевать напряжением всех сил. План любой ценой!

И все же именно тогда Сахалин превратился из малопонятного территориального образования в промышленно освоенный регион со своим четко выраженным стратегическим ресурсом. Именно тогда, в 30-х, по всему острову была заложена основа дней сегодняшних.
http://www.sakhalin.info/weekly/105140/