Любовь, Аляска, Сахалин
Начнем с Николая Резанова. О нем у нас говорят мало.
А между тем, будущий камергер получил отличное домашнее образование и к 14 годам знал 5 языков. А в 14 лет, в 1778 году, поступил на военную службу в артиллерию. Затем за статность, сноровистость и красоту переведен в лейб-гвардии Измайловский полк. Существует мнение, что этому поспособствовала Екатерина II — в 1780 году во время ее поездки по Крыму Николай лично отвечал за ее безопасность, ему было всего 16 лет.
Фавориты императрицы насторожились, и вскоре Резанов оставляет военные дела и начинает работать скромным служащим псковского гражданского суда.
Но через пять лет его снова вызывают в Петербург на высокие должности, вплоть до правителя канцелярии Гавриила Державина, который был не просто поэт, а занимал пост кабинет-секретаря Екатерины II. Таким образом, через 11 лет снова вошел в поле зрения Екатерины II.
И вновь, по слухам, вознегодовал фаворит императрицы Платон Зубов, и Резанов был откомандирован в Иркутск, тогдашнюю столицу Сибири, где долгое время служил его отец. Говорят, Зубов намекнул Резанову, что если он вернется в Петербург, то на свободе долго не задержится...
А в Иркутске Резанов знакомится с основателем первых русских поселений в Америке Григорием Шелиховым. 24 января 1795 года тридцатилетний Николай Резанов женится на Анне Шелеховой, получая таким образом право на участие в делах семейной компании. Это, вероятно, был брак и по любви (столичный красавец с прекрасным образованием и светскими манерами просто не мог не поразить сердце девушки из далекой глухой провинции), и по обоюдовыгодному расчету: не очень богатый жених становился фактически совладельцем огромного капитала, а невеста из купеческой семьи и дети от этого брака получали родовой герб и все привилегии титулованного российского дворянства.
А затем император Павел I, сменивший умершую в 1796 году Екатерину II, подписывает указ о создании на основе компаний Шелихова и других сибирских купцов единой Русско-Американской компании (РАК). Уполномоченным корреспондентом (представителем) РАК назначается Николай Резанов.
После кончины любимой жены впавший в депрессию Резанов решил взять отставку и заняться воспитанием детей, но император Александр I назначает его в 1802 году посланником в Японию и руководителем первой русской кругосветной экспедиции (1803-1806 годы) на шлюпах "Надежда" и "Нева".
А Резанову как раз нужно побывать в "Русской Америке", ведь он несет ответственность за компанию, в числе пайщиков которой и члены императорской фамилии.
Впрочем, о руководстве Резанова этой экспедицией можно говорить с оговоркой. Более известны имена Ивана Крузенштерна и Юрия Лиснянского — именно им принадлежит слава первых российских кругосветных путешественников, первооткрывателей многих земель.
И по поводу того, кто руководитель экспедиции, Резанов и Крузенштерн в ходе плавания так рассорились, что общались только с помощью записок. После очередного скандала Резанов закрылся в каюте и больше ее не покидал до самого прибытия в Петропавловск.
А в Петропавловске написал жалобу генерал-губернатору Камчатки Павлу Кошелеву на взбунтовавшийся экипаж и потребовал казни Крузенштерна.
Генерал-губернатору с большим трудом удалось их не то чтобы помирить, но напомнить о государственной миссии — установить торговые отношения с Японией.
Как бы то ни было, а потрепанная ураганом "Надежда" 28 сентября 1804 года прибыла на рейд Нагасаки. Резанов был полон радужных надежд, ведь его предшественник Адам Лаксман добился разрешения на заходы русских в Нагасаки, однако встретил весьма недружелюбный прием. Только на 76 день ему разрешили сойти на берег и то благодаря тому, что посол заболел. Для него был построен специальный дом, обнесенный забором во избежание любых контактов с окружающими.
Обращение с Резановым было исключительно вежливым, но, как отмечал он, "его пребывание ничем не отличалось от почетного заключения".
И только по истечении пяти месяцев после прибытия "Надежды" в Нагасаки там появились представители японского правительства. Наверное, для представителя Российской империи это уже само по себе могло считаться оскорблением.
Ответ, привезенный от императора, был следующий; "Повелитель Японии крайне удивлен прибытием русского посольства; император не может принять посольства, а переписок и торговли с россиянами не желает и просит, чтобы посол выехал из Японии".
Резанов возмутился: "Никто не может запретить российскому императору писать и направлять письма".
Тем же самым завершился и второй день переговоров, и третий — японцы категорически отказались завязывать отношения с Россией.
Такова была позиция японского правительства, а вот купцы давно ждали русских, и как только "Надежда" прибыла в Нагасаки, стали забрасывать ее предложениями.
Резанов, очевидно, был разъярен, и в ответ составил меморандум японскому правительству, где прозвучало том числе:
"Известно мне, что неприятность между двумя империями произошла против воли Тензин-кубосского величества, а едиными хитростями сказанного министра (сегуна, фактического правителя страны, между прочим — С.М.), то чтоб остановить несчастные последствия требую я, чтоб, как нарушитель спокойствия народного, был лишен места, примерно наказан, и чтоб японский двор посредством голландской фактории доставил в С.-Петербург немедленно ко всемилостивейшему государю моему извинение, в то же время назначило на Матмае (Хоккайдо — С.М.) порт, в который можно приходить для торга обеим подданным не возбранно, два места для учреждения российской фактории, обещая японской империи, что утвердя торг к удовольствию обеих держав подданных, христианская религия не будет никакими наружными знаками отправляема и все указания японской империи строго будут соблюдаемы, что доказал я шестимесячным моим в Японии пребыванием.
4. Чтобы японская империя далее северной оконечности острова Матмая отнюдь владений своих не простирала, поелику все земли и воды к северу принадлежат моему государю.
6. В противном случае, буде никакого отзыва в С.-Петербург доставлено не будет и бездельник (сегун — С.М.) не будет наказан, то не может японское правительство ничего иного ожидать, как что вторичное неуважение заставит меня принять те меры, которые в народе будут гибельны и невозвратные произведут потери".
После почти семимесячного пребывания в Нагасаки 18 апреля 1805 года "Надежда" рано утром снялась с якоря и вышла в открытое море.
За все время стоянки наши моряки не только не могли сойти на берег, но не имели даже права ходить на шлюпках около корабля. На берег, где жил посланник, разрешалось съезжать только астрономам для производства наблюдений. Японцы все время неусыпно следили за моряками. Как только гребное судно отделялось от "Надежды", чтобы плыть к обсерватории, целый японский флот из десяти-пятнадцати судов снимался с якорей и провожал русскую шлюпку до берега и обратно. Мало того — запрещено было даже послать письма на родину с уходившим в Батавию голландским судном. Только посланнику разрешили написать краткое донесение Александру I о благополучном плавании, причем губернатор потребовал, чтобы предварительно это донесение было послано ему для снятия копии.
Так кончилась дипломатическая миссия Резанова. Одни объясняют неудачу посольства горячностью и высокомерием посланника; другие видят его причину в происках Деффа, директора голландской фактории, который из боязни русской конкуренции употреблял все усилия, чтобы помешать русским завязать дипломатические и торговые сношения с Японией. Но, как видим, и само японское правительство желанием завязывать отношения не горело.
По прибытию в Петропавловск пути Резанова и Крузенштерна к обоюдному удовлетворению разделились. Последний отправился исследовать Сахалин, попытался пройти пролив Невельского с севера, но уменьшающиеся глубины заставили его сделать вывод, что Лаперуз был, скорее всего, прав.
А Резанов отправился инспектировать Аляску.
Прибыв в Ново-Архангельск на остров Ситха, он застал русскую колонию в ужасном состоянии. Поселенцы просто вымирали с голоду, так как продукты им доставлялись через всю Сибирь в Охотск, далее морем. На это уходили месяцы и они приходили испорченными.
Резанов купил у купца Джона Вульфа судно "Юнона", полное продуктов, и отдал их поселенцам. Но их было мало, поэтому Резанов и прибывшие с ним лейтенант флота Николай Хвостов и мичман Гавриил Давыдов организуют строительство тендера "Авось".
Как оказались там офицеры флота?
А вот что пишет по этому случаю сам Давыдов (да, он написал том записок о своих приключениях):
"1802 год, апрель. В один день, как я с месяц был уже болен, приходит ко мне лейтенант Хвостов и сказывает, что он отправляется в Америку. На вопрос мой, каким образом сие случилось, узнал я от него, что он вступил в Российско-Американскую компанию... Должен был ехать через всю Сибирь до Охотска, сесть там на судно компании и отплыть в американские ее заведения. Сей случай возобновил всегдашнюю страсть мою к путешествиям, так что я в ту же минуту решился ехать в Америку, и тот же час пошел объявить мое желание господину Рязанову, бывшему главным участником в делах компании. Дело сие не трудно было сладить. По именному его императорского величества указу позволено было морским офицерам, кто пожелает, не выходя из флотской службы и получая половинное жалование, вступать в Российско-Американскую компанию...
Приготовив таким образом самые нужные только вещи к путешествию, долженствующему быть столь продолжительным, в 11 часов ночи выехали мы из Петербурга в провожании всех своих приятелей. За рогаткою простились с ними, сели на перекладную телегу, ударили по лошадям и поскакали в Америку".
Но об этих двух приятелях надо писать отдельный авантюрный роман, а пока два судна отправляются на юг, в Калифорнию, за продуктами и чтобы установить торговые отношения с испанцами, которым в то время принадлежали эти земли.
В марте 1806 года "Юнона" и "Авось" пришвартовались в заливе Сан-Франциско. Испания была союзницей Наполеона, и поэтому отношения с русскими не приветствовались. Но тут "миссия оказалась выполнима". Резанов за шесть недель пребывания совершенно покорил губернатора Верхней Калифорнии Хосе Арильягу и коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо.
И самое главное — он познакомился с Марией де ла Консепсьон Марселой Аргуэльо (Кончитой), дочерью коменданта Сан-Франциско. Так началась история любви, вошедшей в мировые анналы. Помните нашу рок-оперу "Юнона и Авось"?
Сразу после обручения Резанов отправился назад. Он рассчитывал просить, чтобы Александр I ходатайствовал перед папой Римским о согласии на брак православного и католички. По его расчетам на это должно было уйти два года. Кончита заверила его, что будет ждать.
В начале июля корабли с продовольствием прибыли в Ново-Архангельск. Перед отъездом в Петербург Резанов послал отряды своих людей в Калифорнию для отыскания подходящего места для организации южных поселений в Америке.
Американский адмирал Ван Дерс утверждал:
"Проживи Резанов на десять лет дольше, и то, что мы называем Калифорнией и Американской Британской Колумбией, было бы русской территорией..."
Но Резанов торопился в Петербург, ведь он обещал вернуться через два года.
Это была уже осень. Перебираясь через реки, несколько раз падал в ледяную воду. Ночевал на снегу. В итоге страшно простудился и пролежал в горячке и беспамятстве 12 дней. Как только очнулся, снова пустился в путь. По дороге потерял сознание, упал с лошади и сильно ударился головой. Его довезли до Красноярска, где 1 марта 1807 года он умер.
Однако покидая Аляску, Резанов оставил управляющему "Русской Америкой" Николаю Баранову инструкции:
"Недостаток хлебных припасов подвергает людей болезням, голоду и самой смерти. Охотск не в силах снабдевать Америку нужным количеством хлеба. Следовательно, необходимость влечет к обширной торговле, которая из разных мест доставит источники.
Произведенной мной опыт торговли в Калифорнии и согласие тамошних жителей поставили уже в вид надежные и неисчерпаемые источники, которые по возвращении моем постараюсь я представлением Правительству выгод от торга сего привесть в действительное исполнение. Второй опыт ныне мною к японским берегам предпринимаемой, ежели Бог благословит успехом, принудить может быть к торговле державу сию, иногда одно пшено, каким Япония изобилует, составит безбедное уже здешнему краю прокормление".
Итак, "второй опыт". О нем известно достаточно хорошо.
Капитаны "Юноны" Хвостов (30 лет) и "Авось" Давыдов (25 лет), получили секретную инструкцию. Сам Резанов, составляя ее, долго колебался, иные поручения давал на словах, а после отменял. В итоге Хвостов решил взять все в свои руки. С целью силой принудить Японию к торговле, а также выполняя "меморандум" Резанова, "чтобы японская империя далее северной оконечности острова Матмая отнюдь владений своих не простирала, поелику все земли и воды к северу принадлежат моему государю", "Юнона" отправилась на свою "войну".
12 октября 1806 года был совершен набег на Кусун-Котан (Корсаков). Никого, кроме четырех сторожей, здесь, правда, не оказалось. Поэтому товары были просто перегружены на судно, частично розданы айнам, а к стене одного из зданий Хвостов прибил табличку: "...российский фрегат "Юнона" под начальством флота лейтенанта Хвостова в знак принятия острова Сахалин и жителей оного под Всемилостивейшее покровительство российского императора Александра Первого..."
Япония послала на Сахалин гарнизоны. А к "Юноне" присоединился довооружившийся тендер "Авось"
Далее хроника выглядит так:
"В 1807 году на о. Итуруп в селении Найбо (в 1947-62 годах село Доброе) 19 апреля (1 мая) сожена японская фактория; 24-26 апреля (6-8 мая) высажен десант в Сяна (Курильск), сожены жилые постройки, большая часть магазинов и кумирня; на о. Кунашир в мае сожена часть японских магазинов; 26 июня (8 июля) был высажен десант в Кусун-Котане (Корсаков); 27 июня (9 июля) — в Рудака (Анива), уничтожены сторожевой пост и магазины. У о. Ребун 4 (16) и 7 (19) июля экспедиция захвачено два японских торговых судна, о. Рисири еще два, сожжены береговые постройки".
Имущество факторий, главным образом продовольствие, грузилось на суда, остальное раздавалось айнам, которые вводились в российское подданство.
Самое любопытное, что все обошлось несколькими ранеными.
А что же японские гарнизоны?
Например, когда "Юнона" и "Авось" подошли к Рудаке, "офицер военного поста Сазэн и 123 солдата в паническом страхе ушли в Сиранусе, а оттуда на рыбачьих лодках бежали на мыс Соя"…
Не будем издеваться — Сахалин и интересы купцов солдатам были чужды, а тут звучит грозное — "Русские идут".
Безусловно, в Петербурге, узнав об авантюре Хвостова и Давыдова, схватились за голову. По прибытию в Охотск они были незамедлительно арестованы.
Разве только Геннадий Невельской впоследствии дал их действиям высокую оценку, назвав истинными патриотам России. Но иначе и быть не могло, ведь сам Невельской действовал точно так же.
А тогда... И без того сложные отношения с Японией еще более ухудшились. Мнение о том, что "северных варваров" надо опасаться, укрепилось необычайно. Япония стала увеличивать воинские контингенты на юге Сахалина и Курил, возводить укрепления.
P.S. Кончита осталась верна Резанову. Она чуть больше года ходила каждое утро на мыс, садилась на камни и смотрела на океан. Сейчас на этом месте опора моста "Золотые ворота". В 1808 году пришла весть о смерти Резанова, и Кончита ушла в монастырь.
В 2000 в Красноярске на предполагаемом месте захоронения Резанова на Троицком кладбище поставили памятник — белый крест, на одной стороне которого написано "Николай Петрович Резанов. 1764-1807. Я тебя никогда не забуду", а на другой — "Мария Консепсьон де Аргуэльо. 1791-1857. Я тебя никогда не увижу". Шериф города Монтеррей развеял над могилой горсть земли с могилы Кончиты. Обратно увез горсть красноярской земли — для Кончиты.
Хвостову и Давыдову удалось бежать из-под стражи (по другой версии, они были освобождены под поручительство РАК), они показали крайнюю отвагу во время Русско-шведской войны (1808-09 годов), но вместо наград получили освобождение от предания военному суду. И оба странным образом пропали в 1809 году в Петербурге. По официальной версии — утонули в Неве, пытаясь при помощи проходящей барки перебраться с Васильевского острова на другой берег. Тела, однако, не были выброшены на берег, а потому слухи ходили самые разные...
С. Морозов | ИА Sakh.com
http://www.sakhalin.info/weekly/100370
