Забытые уроки Найбы
Долина Найбы давно не давала покоя. Бывать вблизи истока и устья этой сахалинской реки мне приходилось и раньше. Но манила к себе Уртайская долина в среднем течении Найбы - место, где на окраине великой Российской империи более ста лет назад произошло последнее сражение русско-японской войны.
Восстановленная память
О том, что на Найбе в августе 1905 г. сражался с японцами отряд Ильяса Даирского - один из пяти партизанских отрядов, действовавших на южном Сахалине, я впервые узнал более двадцати лет назад от Виктора Горобца - тогда преподавателя Южно-Сахалинского СГПТУ-1. Более 20 лет жизни посвятил он поискам мест боев и документов, свидетельствующих о сахалинском периоде русско-японской войны, по крупицам восстановил хронику тех далеких событий. Она оказалась далека от официальной. В большинстве источников упоминается, что отряд Даирского сдался в плен японцам и был казнен вблизи бывшего села Отрадное в семи километрах от нынешнего Быкова. Об этом же написал Валентин Пикуль в своем романе "Каторга" - книге, тираж которой многократно превзошел тираж чеховского "Острова Сахалин". На самом деле, как удалось установить Виктору Горобцу и его воспитанникам из краеведческого клуба "Следопыт" Покровской средней школы, прежде чем принять мученическую смерть от японских штыков, дружинники Даирского выдержали два жестоких боя, в ходе которых уничтожили сто пятьдесят японских солдат. В ходе боя в Уртайской долине был смертельно ранен второй командир седьмого японского батальона лейтенант Каваи Киекадзе. Но восстановлением исторической справедливости в отношении отряда Даирского дело не закончилось. На месте его последнего боя в Уртайской долине и на месте казни дружинников вблизи устья реки Сейм по инициативе педагога Виктора Горобца были установлены памятники погибшим.
Через хребет Шренка
Собственно за этот очень логичный маршрут я должен поблагодарить Пастора Шлага. Под таким псевдонимом пишет в Интернете мой старый знакомый Володя Шищенко. Вместе со своими друзьями он преодолел на велосипеде хребет Шренка, спустился к Найбе и вышел к поселку Быков. Правда, примерно половину пути велосипеды пришлось толкать по бездорожью рядом с собой.
Утренним поездом приезжаю в поселок Советское. Его единственная улица протянулась вглубь распадка почти на три километра. Завершает ее поселковый дом культуры. Спрашиваю у пастуха дорогу в сторону "8-го километра" (видимо, так раньше назывался здешний лесоучасток). Тот, услышав о моих планах выйти сегодня к Найбе, а позже в Быков, с неизвестно откуда взявшимся апломбом воскликнул о жителях поселка Быков: "А, быковчата", словно разговор идет о каких-то бездельниках или неучах. За рыбоводным заводом дорога становится заметно хуже, люди здесь бывают редко. В кроне ильма прячется краснохвостый дятел, перелетают стайки трясогузок, в джунглях из трав стремительно скрываются вездесущие чеканы. Вскоре дорога приводит к броду через реку Ай и на протяжении следующих трех километров переходит с берега на берег девять раз. На некоторых бродах сохранились опоры старых мостов, при японцах вдоль реки Ай проходила узкоколейная железная дорога, служившая для вывоза древесины.
За последним бродом Ай принимает свой правый приток - речку Лесопильную, вверх по ней мне и предстоит подниматься. Следы когтистых лап, кучи медвежьего помета и беспорядочно набитые в высокой траве тропы подтверждают, что места эти пользуются популярностью у хозяина сахалинской тайги. Через четыре километра Лесопильную пересекает такторная дорога Покровка - Ручьи - Чехов. Очередной ручей преодолеваю по хлипкому мосту в три лесины под каждое колесо. Дальше поднимаюсь по левому берегу реки и почти до самой Найбы не встречаю ни одного ручья. Ближе к вечеру перехожу крутосклонный хребет Шренка и спускаюсь в долину Найбы. Здесь сохранились обширные заросли черемухи.
В Уртайской долине
Долина Найбы завораживает своими просторами, обрывистыми берегам и глухой девственной тайгой. Крутые склоны хребта Шренка уберегли ее и от сплошных рубок и пожаров. До урочища Уртай, где в 1905 г. состоялся заключительный бой партизанского отряда штабс-капитана Даирского отсюда чуть более часа. Отправляюсь туда на следующее утро. В вершине крутой излучины Найбы замечаю черный силуэт медведя. Он почуял меня первым и стремительно уходит в заросли. Чуть дальше с берегового обрыва взлетает крупный белохвостый орлан. Рыбы в Найбе в этом году нет, и медведи все чаще стали появляться на дачах возле поселка Быков.
В полдень в километре за правым притоком Найбы - ручьем Травень перед нависающим над водой деревом углубляюсь в прибрежные заросли. Где-то здесь должен находиться памятник на могиле японского лейтенанта Каваи Киекадзе. Там же на берегу Найбы находился и японский поселок. Могилу японского лейтенанта я так и не нашел, зато, поднявшись вверх на заросшую хвойным лесом речную террасу, выхожу к памятнику русским дружинникам. Спустя сто лет после последнего боя 4-го партизанского отряда Ильяса Даирского 29 августа 2005 г. его установил Виктор Горобец вместе со своими подопечными и добровольными помощниками из краеведческого клуба "Следопыт". "Павшим за Веру, Царя и Отечество…" читаю я лаконичную надпись в основании православного креста. Чуть в стороне памятник руководителю отряда штабс-капитану Ильясу Даирскому, установленный в Уртайской долине 4 ноября 2005 г. "Сыну крымско-татарского народа" гласит эпитафий. Вокруг лавочки из простых березовых чурок, уткнувшиеся в небо столетние пихты, пьянящий запах тайги и … тишина. Наверное, тишина здесь была почти всегда. Только однажды она была нарушена выстрелами русских берданок и японских "Арисак".
Найти место последнего боя русско-японской войны, не зная его точных координат, почти невозможно. Как мне это удалось, до сих пор не могу понять. Место это лежит в стороне от троп и дорог. Но гораздо сложнее было найти его в первый раз. Группа энтузиастов потратила на это несколько лет, каждый раз добавляя новые и новые штрихи к боевому пути партизанского отряда Ильяса Даирского. Много труда ушло на то, чтобы сюда, в это труднодоступное место эти памятники доставить и установить. И это стало результатом настоящего подвижничества Виктора Горобца, который довел до конца, пожалуй, самое главное дело своей жизни.
На месте первого боя
Виктору Горобцу удалось установить, что бою отряда Даирского в Уртайской долине предшествовал другой бой в месте впадения в Найбу ее правого притока Ласточки. До нее от памятника дружинникам чуть больше километра. Чтобы получить полное представление о том, что тут было сто лет назад, сходить туда надо обязательно. В 100 м от памятника снизу поднимается великолепная тропа. Прохожу по ней километра полтора, она поднимается над обрывами левого берега. Пришлось тропу покинуть, с речного обрыва спустился по веревке, кем-то здесь предусмотрительно привязанной. Ласточка впадает в Найбу под острым углом, водораздел между этими двумя реками обрывается к Найбе высоким обнажением. Там наверху дружинники столкнулись с передовым отрядом японцев. Виктор Горобец считает, что теснимые японцами российские дружинники прыгали с этого обрыва на камни, и там внизу их добивали японцы. На это указывают многочисленные находки сделанные на месте боя краеведами из клуба "Следопыт".
Сам факт столкновения русских и японцев в этом глухом месте, куда ни тогда, ни сейчас не было ни троп, ни дорог на первый взгляд представляется парадоксальным до невозможности. Да и какой вред могла нанести мощной японской армии горстка бойцов, наполовину состоящая из каторжан? Тем не менее, здесь в среднем течении Найбы состоялся бой, который, может быть, и не имел большого стратегического значения, но лишний раз доказал, что даже каторжники готовы постоять за свою Родину. Бытует мнение, что, если бы отряду Даирского удалось продержаться до окончания войны, для российской стороны это стало бы дополнительным аргументом при подписании мирного договора. Как мне кажется, это утверждение не выдерживает критики. Даже, если бы дружинникам удалось продержаться до заключения Портсмутского мира, российская сторона узнать это не смогла, ведь никаких средств связи тогда не существовало.
Другой парадокс состоит в том, японцы, стремясь быть воспринятыми как нация "первого порядка", на основном театре военных действий не только строго подчинялись международным законам, но даже создавали новые стандарты обращения с военнопленными. В октябре 1904 г. японское военное министерство выпустило постановление по вопросу обращения с вражескими военнослужащими, не принимавшими непосредственного участия в боевых действиях, - с санитарами, медиками и солдатами, выведенными из строя в бою. Министерство предписывало их репатриировать. Этот документ должен был провести границу между государством-противником и его народом. Поэтому к русским пленным в самой Японии относились скорее как к "почетным гостям". Во время войны японцы открыли 28 лагерей, в которых содержалась 71947 русских военнопленных.
Но все "чудеса гуманизма", которые японские солдаты и офицеры проявляли к плененным на полях Маньчжурии и в Порт-Артуре русским солдатам, здесь в далекой российской провинции были забыты. Вблизи села Отрадное японцы перекололи и изрубили пленных дружинников штыками, словно скот. Но прежде они 12 верст вели их вдоль Найбы от Уртайской долины до устья Сейма. Возможно, ждали чьих-то руководящих указаний. Проведя подобную чудовищную с точки зрения международного права казнь, принимавшие это решение японские военачальники не только нарушили все существующие нормы человеческой морали, но и покрыли себя позором. Видимо надеялись, что никто об этом не узнает. Не получилось. В самой Японии об этом негероическом эпизоде русско-японской войны до недавнего времени действительно мало кто знал, и знакомство с российскими документами, проливающими свет на те далекие события, произвело настоящую сенсацию среди японских историков.
Пороги Найбы
Путь из Уртайской долины до Быкова подарил мне много новых впечатлений. Сразу за устьем Змейки тропа, судя по карте должна срезать речную излучину. Поднимаюсь здесь метров 50 вверх по краю береговых обрывов и действительно выхожу на тропу, но она не собирается спрямлять излучину, а идет по краю береговых обрывов. Местами идти рядом с ней легче, чем по ней. Но вскоре тропа исчезает и излучину приходится резать без ее помощи. В вершине излучины в Найбу впадает Десна. За ней река становится шире и глубже, галечниковые забереги на некоторое время исчезают, идти по руслу реки становится труднее. Некоторое время иду по речке, а за второй петлей реки вновь поднимаюсь в поисках тропы. Сразу нахожу ее. Сначала тропа поднимается на высокий береговой обрыв, затем спускается к реке Птенчик. Дальше тропа становится заметно хуже, на протяжении каких-то двухсот метров я трижды теряю ее, пока в крупнотравье не потерял ее окончательно. Вновь выхожу на берег Найбы, благо опять появились прибрежные галечники. Ночую на ее левом берегу вблизи устья реки Розы.
Немного ниже Найбу перегораживает каменная плита. Сейчас здесь символический слив, а весной будет вполне достойный порог. За ним река делает поворот и аналогичные плиты с острыми краями теперь вытянуты вдоль русла Найбы. Вскоре - новый поворот реки и косой слив вновь перегораживает ее, но уже по диагонали. Аналогичная картина продолжается и дальше, но вскоре жесткие гряды с острыми краями сменяются на беспорядочные алевролитовые пласты с более мягкими очертаниями. Представил, как в паводок на месте спокойной речной глади появится толчея стоячих валов, именуемая в среде туристов-водников "стиральной доской". За ней - нагромождение валов, сливов, "бочек". Даже появилось желание попробовать эту реку на зуб во время весеннего сплава. Заканчиваются Найбинские пороги, не доходя чуть более километра до устья Сейма, а общая протяженность порожистого участка около трех километров. На правом берегу из зарослей белокопытника показались ржавые рельсы японской узкоколейки.
В невзрачных серых алевролитах на левом берегу Найбы, нахожу аммонит, рядом с ним в прибрежных валунах фотографирую отпечаток более крупного аммонита. Аммониты - вымершие головоногие моллюски, которые исчезли из земной фауны 55-60 миллионов лет назад. Тело их было заключено в раковину, благодаря которой и удалось восстановить облик этих необычных водных животных. На Сахалине они являются маркерами меловых горных пород.
Не доходя до Сейма, на прибрежный уступ выходит старая колея. Она и выводит к дороге, проложенной к устью Сейма. Недалеко от него на месте бывшего поселка Отрадное ищу четырехметровый православный крест, установленный В. Я. Горобцом на месте гибели партизанского отряда И. Даирского. Расположен он в 180 м от дороги. От небольшого подъема к нему ведет тщательно выкошенная тропа. Ближе к Найбе, словно капли крови, алеют ягоды красной смородины.
На пути к Быкову повстречал двух его бывших жителей. Судьба разметала их в Тулу и Малокурильск, а сейчас они вновь посетили места своей молодости. Спросил, знают ли они, что в долине Найбы действовал партизанский отряд Даирского. Не только знают, но и гордятся подвигами своих соотечественников.
Параллели из разных эпох
Опыт партизанского движения в России огромен, но как не парадоксально, он до сих пор не изучен и не обобщен. Проходя по местам боев российского партизанского отряда, отважившегося противостоять японской армии, я невольно вспомнил другую историю. Трагическую историю гибели под Вязьмой в 1942 г. окруженной армии генерала Михаила Ефремова. В течении трех месяцев та вела бои в смоленских лесах с превосходящими силами немцев. Казалось бы разные эпохи, разное оружие, другая ситуация. Но общим было главное. И там под Вязьмой и тут на Найбе бои вели обреченные на смерть и не рассчитывающие на помощь русские люди. Может быть, эти сражения не имели большого стратегического значения, но не все на войне измеряется стратегическим и тактическим успехом. И те и другие до конца выполнили свой долг, и их славные подвиги по защите Родины как никогда нужны нам сегодняшним. Ибо нет ничего важнее человеческой памяти о славных делах своих предков. Хотя все обстоятельства трагической гибели 33-й армии стали известны только сейчас, генерал Ефремов первым из советских военачальников удостоился бронзового памятника посреди лежавшей в руинах Вязьмы. Говорят, что он был отлит из гильз артиллерийских снарядов и поставлен в 1946 г. по личному указанию Сталина. Добрая память об отряде Ильяса Даирского и памятник на могиле российских дружинников, оборонявших Сахалин от регулярных японских войск, появились только спустя сто лет после их трагической гибели.

http://www.sakhalin.info/files/75677