А обычно смысл не в названии, а в содержании. Я сам занимался. Он великий человек.

А.А. Харлампиев был учеником Ощепкова!

"Черный монах" сообщает...
В апреле этого года соответствующая комиссия при областном министерстве культуры рассмотрит инициативу жителей Александровска-Сахалинского об увековечении памяти Василия Сергеевича Ощепкова. О некоторых деталях биографии этого легендарного человека рассказывает историк Григорий Смекалов.

При нынешнем изобилии справочной литературы и интернет-сайтов любой из интересующихся легко получит информацию, приведенную мною:
Василий Сергеевич Ощепков (декабрь 1892 года, посёлок Александровский пост, Сахалин - 12 октября 1937, Москва) - родоначальник отечественного дзюдо и один из основателей борьбы самбо. Мать - ссыльная. Отец - поселенец.
Одной этой записи достаточно, чтобы мы гордились нашим славным земляком. Так получилось, что имя Василия Сергеевича навечно связано с историей отечественного спорта. Но в контексте более подробных биографических статей о великом борце, а порою и в названии некоторых материалов (например, Б.Храмов "Контрразведчик, придумавший самбо", В.Лота "Черный монах", М.Лукашев "Сотворение самбо: родиться в царской тюрьме и умереть в советской"), авторами дается ссылка на вторую, достаточно неизученную, сторону жизни нашего земляка. Стало аксиомой, что о подвиге военного разведчика чаще всего рядовые обыватели не узнают НИКОГДА. Есть ряд примеров рассекречивания успешной деятельности в тылу врага много лет после смерти героя. Изучив достаточно много материалов о В.С.Ощепкове, я пришел к выводу, что его успехи в спорте, как и создание одного из первых синематографов в Александровске (об этом чуть позже) не что иное, как профессионально поставленная "крыша", или легенда для успешной разведывательной деятельности. Тем более, землякам будет непременно интересно узнать, что большую часть ценнейших разведывательных данных Василий Сергеевич добыл, находясь в родном Александровске, оккупированном японцами... Но обо всем по порядку.
Рождение
Запись, сделанная рукою священника Александра Унинского (в 1892-1905 годах Благочинный (руководитель) XII Сахалинского и Курильского церковного участка Владивостокской епархии, настоятель Покровского храма. В некоторых источниках фамилия указана неверно. Цит. по Маленков В.В. Сахалинская ойкумена (краткий историко-религиозный справочник. М. "Спутник", 2006. - Г.С.), в метрической книге Александровской Покровской церкви накануне нового 1893 года гласит: "31 декабря было совершено таинство крещения незаконнорожденного Василия. Мать ребенка - каторжная Александровской тюрьмы Мария Семеновна Ощепкова, православного вероисповедания". Родился мальчик 25 декабря 1892 года (7 января 1893 года по новому стилю). Фамилия отца не указана. Однако, судя по записи, при крещении Василия присутствовали "старший писарь Управления войска острова Сахалин Георгий Павлович Смирнов и дочь надворного советника Якова Наумовича Иванова девица Пелагея Яковлевна". Запомним эти имена.
Ещё А.П. Чехов подметил, будучи на Сахалине, "неформальный" подход лучшей части чиновничества к участию в жизни незаконнорожденных детей каторжных. Соглашаясь быть восприемниками (крестными. - прим. Г.С.) обреченных на незавидную жизнь младенцев, многие из александровцев поддерживали своих крестников всю жизнь. А порою и заменяли им умерших родителей. Так было и в случае с Василием.
Б.Храмов, ознакомившийся с каторжанским делом, описывает внешность матери Василия: "Рост - 2 аршина, 6 вершков (около 169 см. - прим. автора). Лицо - чистое, широкое. Глаза - карие. Волосы - русые. Нос - длинный. Рот - большой. Подбородок - круглый. Зубы - все". Родилась она в 1850 году в Воробьевской волости Оханского уезда Пермской губернии. Там же вышла замуж и родила дочь Агафью. После смерти мужа осталась без средств к существованию. Безнадежность толкнула ее на преступление, которое решением Екатеринбургского суда было оценено "лишением всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на заводы на 17,5 лет". Далее следовал побег и - "наказание 60-ю ударами плетью и продлению срока каторжных работ еще на 15 лет".
Телесное наказание над осужденной должно было быть приведено в исполнение на месте ее ссылки, что и произошло 23 сентября 1890 года в посту Александровском, куда она была доставлена из Одессы на пароходе общества Добровольного флота "в ножных кандалах и с выбритою правой половиной головы". На острове ее кроме ударов плетью ждало и "сватовство". А как иначе? Женских рук на каторге явно не хватало, так что любая представительница прекрасной половины человечества (даже если ей пошел уже пятый десяток лет!) была просто обречена на "супружество".
Обычно обряд "бракосочетания" проходит так. Самых миловидных каторжанок сразу по прибытии на Сахалин брали себе в услужение чиновники, остальных же выстраивали шеренгой, а напротив них стоял строй ссыльнопоселенцев. По команде мужчины подбегали к своей "избраннице" и становились рядом с ней. Все! Судьба женщины была решена. Правда, надо признать, какое-то послабление каторжанкам это все же приносило. Ведь жили они не в тюремном остроге, а у своего "мужа".
Можно сказать, что Ощепковой повезло, ее выбрал Сергей Захарович Плисак, работавший столяром. Профессия в условиях каторги, что и говорить, дефицитная, да к тому же еще и очень нужная. Любому чиновнику хочется поставить дома новую мебель, а заказывать ее с материка долго и накладно. На помощь приходил столяр. Не мудрено, что со временем Сергей Плисак открыл собственную мастерскую и стал хозяином двух домов в Александровске. Доказательством привилегированного положения Плисака на острове служит и тот факт, что восприемниками (то есть, крестными) его сына Василия стали "старший писарь управления войск о. Сахалин Георгий Павлов Смирнов и дочь надворного советника Якова Наумова Иванова - девица Пелагея Яковлева". А ведь надворный советник - это чин VII класса петровской "Табели о рангах", равный подполковнику. Впрочем, от клейма "незаконнорожденный" это Василия не уберегло, ведь каторжники были лишены права на брак, признаваемый церковью и государством.
Стараясь загладить это обстоятельство, Сергей Захарович старался сделать все, чтобы его сын не чувствовал себя обделенным. Васю удалось устроить в реальное училище, где занятия проходили "с 20 октября по 15 мая". Кстати, среди учебных предметов в этом училище была гимнастика. Не там ли Василий привил себе любовь к спортивным занятиям? - пишет Борис Храмов. В 1901 году каторжанка Ощепкова была переведена в разряд "ссыльнопоселенцев". Казалось, что в дальнейшем с обретением новых прав семье будет полегче, но в 1902 году умер Сергей Захарович, а в 1904 - сама Мария Семеновна. В документах архивного фонда церквей о. Сахалин имеются сведения о том, что "Ощепкова Мария умерла в селении Рыковском 24.04.1904 в возрасте 54 года. Причиной смерти явилось заболевание - рак почек и туберкулез пузыря. Погребение совершил священник Александр Винокуров 27.04.1904 на Рыковском сельском кладбище". Одиннадцатилетний Василий остался круглым сиротой... Мальчишка, оставшийся без родителей и оказавшийся в среде каторжников, казалось, должен был впитать в себя не университетские знания, а суровые нравы каторжного острова. Судьба же Василия Ощепкова сложилась иначе.
Я часто думаю о том, что клеймо "каторжной столицы" для Александровска явно преувеличено. Как любой губернский город империи Александровск населяли в разные периоды его истории люди достойные, патриоты своей Родины, бескорыстно отдававшие городу свой талант, здоровье, а иногда и жизнь. Как-то, готовя биографический справочник, я попытался составить список александровцев, являвшихся гордостью нашего края до 1917 года. Получилось около полутора сотен человек. К примеру, в 1905 году всё некоренное население Северного Сахалина едва достигало 5 тысяч (сегодня население небольшого поселка)...
Япония
Русско-японская война, на своем заключительном этапе в 1905 году пришедшая на остров Сахалин, прервала не только мирное развитие региона, но и круто повернула жизнь подростка Василия Ощепкова. В июле остров был полностью захвачен противником. Японские оккупационные власти местному населению предоставили выбор: или отправиться на судах на материк, или остаться на острове, при этом предупредили, что "не заявившие до 7 августа о выезде будут обложены податью" (РГИАДВ.Ф.702.Оп.5.Д. 638. Л.10 об.-11.) После этого остаться в п. Александровском пожелали немногие.
Необходимо отметить, что для большинства сахалинцев Япония тех лет не была закрытой страной. Люди свободного состояния, а иногда и ссыльнопоселенцы с деньгами, бывали в стране чаще, чем во Владивостоке. Сахалинские чиновники и члены их семей каждый год выезжали на материк в отпуск на судах Добровольного флота, следующих через Японию. Они видели, как быстро Япония после длительного периода самоизоляции подтягивается к уровню развитых капиталистических стран.
К тому же, 1905 год, на мой взгляд, является пиком просвещенной деятельности православного архиепископа Николая Японского (в миру Ивана Дмитриевича Касаткина 1836-1912 г., ныне канонизированного равноапостольного Николаи-До) В результате полувека апостольского служения Николая в Стране восходящего солнца было крещено 33 тысячи православных мирян. Сам епископ завоевал беспримерное уважение среди японцев, а построенный им в Токио храм стал одной из достопримечательностей восточной столицы. Любимым детищем святителя была семинария для подготовки церковнослужителей из местного населения. Сюда, учиться вместе с японскими мальчиками, был в 1907 году прислан сахалинский сирота Василий Ощепков. В семинарии помимо основных дисциплин преподавали дзюдо, за двадцать лет до этого созданное знаменитым мастером Дзигаро Кано. Сообразительный и ловкий ученик настолько понравился преподавателю, что он привел его на вступительные экзамены в Кодокан, главную школу дзюдо.
В архивах токийского Кодокана до сих пор хранятся документы, подтверждающие факт поступления туда Василия Ощепкова 29 октября 1911 года. А уже в 1913 году в японском журнале появилась заметка, в которой говорилось, что "русский медведь добился своего и получил мастерский разряд". Черный пояс Василию Ощепкову повязал сам Дзигаро Кано. Чтобы добиться этого, претендент должен был не сходя с татами выиграть три схватки подряд у обладателей черных поясов! Позднее, в 1917 году, Василий вновь побывал в Кодокане и получил следующую мастерскую степень - второй дан. Он был первым русским и четвертым европейцем в истории, кто был удостоен черного пояса...
Самое время вспомнить о восприемниках Василия при крещении. "Старший писарь управления войск о. Сахалин Георгий Павлов Смирнов и дочь надворного советника Якова Наумова Иванова - девица Пелагея Яковлева Иванова", на мой взгляд, люди, которые и определили подростка в престижную Токийскую духовную семинарию. Во-первых: люди они были влиятельные. Во-вторых: являлись активными прихожанами православного прихода. В-третьих: имеются сведения о финансовой поддержке Пелагеей Яковлевной обучающегося крестника. Был и третий источник финансирования учебы Василия. Помните, родители оставили сыну какое-никакое наследство: два дома, хозяйство, мастерскую и т.д.? Так вот, распорядителем оставшегося наследства стал дядя Василия Емельян Владыко, который высылал Ощепкову часть средств, полученных от сдачи в наем имущества. С ним мы ещё встретимся в повествовании.
Я был бы не прав, если бы не ознакомил земляков с версией поступления в семинарию Василия с точки зрения материковских исследователей биографии разведчика. Одним из уроков русско-японской войны для российской императорской армии стал тот, что японская военная разведка на Дальнем Востоке безоговорочно переиграла российскую, находящуюся в те годы в зачаточном состоянии. Русские офицеры поражались точности трофейных секретных карт, чего не было даже в русской армии, оснащенности современной техникой японских диверсантов, подробной информированности врага о штабных планах русских... Поражение русской армии в войне с Японией в 1905 году было воспринято прогрессивной общественностью России как национальный позор. Были проанализированы все причины, которые привели к столь печальному исходу. В том числе касавшиеся разведки. Их в 1910 году подробно проанализировал полковник русского Генерального штаба П.И. Изместьев. Он издал брошюру, которую назвал "О нашей тайной разведке в минувшую кампанию". Обобщая причины неэффективности разведки, полковник Изместьев писал, что неудовлетворительная работа разведчиков во время русско-японской войны объяснялась:
"...1) Отсутствием работы мирного времени как в создании сети агентов-резидентов, так и в подготовке лиц, могущих выполнять функции лазутчиков-ходоков;
2) Отсутствием твердой руководящей идеи в работе разведывательных органов во время самой войны;
3) Полной зависимостью лиц, ведавших разведкой, от китайцев-переводчиков, не подготовленных к такой работе;
4) Отсутствием образованных военных драгоманов (переводчиков. - прим. Г.С.);
5) Пренебрежением к военной скрытости и секрету...
Таким образом, заключал автор, лица, которые стараются доказать, что мы жалели денег, глубоко заблуждаются. Да, впрочем, отчасти они правы: мы жалели денег, но только не во время войны, а до войны...".
Выводы полковника Генерального штаба П.И. Изметьева запоздали на пять, а то и десять лет. Военное могущество государства, необходимое для надежной защиты его границ, невозможно создать за год или даже за пятилетку. Надежная армия - дорогая, но необходимая часть любого государства, руководители которого обязаны уважать свой народ, защищать его безопасность и право на независимость в будущем.
На высоком уровне было принято решение о выделении дополнительных средств на подбор и подготовку специалистов, без которых, как показала русско-японская война, разведка слепа. Не без указаний из Петербурга начальник разведывательного отдела штаба Приамурского военного округа капитан Генерального штаба Ипполит Викторович Свирчевский разработал проект "Положения о школе разведчиков Приамурского военного округа", в котором писал: "Минувшая кампания 1904-1905 годов показала, какую громадную пользу может принести тайная разведка, организованная заблаговременно и прочно... Система японского шпионства, широко задуманная и осторожно, но твердо проведенная в жизнь, дала им возможность еще до войны изучить нас, как своего противника. ...Безусловно, необходимо, пользуясь временем, находящимся пока в нашем распоряжении, безотлагательно приступить к созданию кадра преданных нам людей, достаточно развитых и с известным объемом знаний, необходимых им при выполнении специальных задач шпионства в самом широком значении этого слова".
Тот же Свирчевский предложил сделать воспитанниками Школы детей-сирот. Поэтому штабом Забайкальского военного округа и были выделены денежные средства для обучения в Японии русских подростков, перед которыми ставились следующие цели: "Первое. Как можно более полное и подробное изучение государств Востока; Второе. Твердое знание свободной разговорной речи, английского, китайского и японского языков; Третье. Практические специальные знания: а) чертежное искусство; б) ремесла; в) телеграфное дело; г) железнодорожное дело в том объеме, который даст возможность определить при разведке технические данные устройства дороги; д) некоторые отделы курсов топографии, тактики, администрации, фортификации; е) хотя бы самые общие сведения об устройстве и организации военных флотов".
Официально ребята отправлялись на учебу в духовную семинарию Российской православной миссии в Киото. Сейчас уже, наверное, и не установить, как в числе семи подростков, направленных в Японию, оказался и Вася Ощепков. (Отсюда имеет право на существование и моя версия. - прим. Г.С.) Ведь остальные будущие контрразведчики были детьми отцов, которые погибли в ходе недавней войны. Согласно "легенде" сироты за счет благотворительных взносов должны были получить в Японии качественное образование.
Самое главное, что в сентябре 1907 года Василий оказался в Токио. Учеба в духовной семинарии была весьма трудной. Достаточно перечислить предметы, которые приходилось изучать семинаристам: "география и история Японии и Дальнего Востока, литература и теория словесности, грамматика, чтение писем, перевод газетных статей, написание сочинений, иероглифическая каллиграфия японская и китайская. Да плюс к этому богословские дисциплины, русский язык, литература, всеобщая история".
Василий проявил к учению блестящие способности, ибо в его свидетельстве об окончании семинарии пестрят оценки "отлично хорошо" и "очень хорошо".
Несомненно, писарь Управления войска острова Сахалин и в дальнейшем "присматривал" за Ощепковым, проявлял заботу о нем. Георгий Смирнов гордился, что Василий стал в Японии одним из лучших учеников. Лучшим не только среди русских мальчишек, но и среди обучавшихся с ним в одном классе немцев и даже японцев. Японцы-подростки уважительно называли его Васири-сан, поскольку в слове "Василий" не могли произносить звук "л".
Какая бы из версий появления Василия Ощепкова в Токийской духовной семинарии ни показалась правдоподобной читателю, отметим одну общую деталь: именно этот период жизни прочно и надолго связал нашего земляка с российской военной разведкой.

В духовной семинарии при Токийской миссии
В духовной семинарии при Токийской миссии

Становление разведчика
1 сентября 1921 года во Владивостоке состоялась судьбоносная встреча "Японца" (первый псевдоним разведчика Василия Ощепкова) с Леонидом Бурлаковым, начальником подпольного Осведомительного (разведывательного) отдела Народно-революционной армии Дальневосточной Республики под оперативным псевдонимом "Аркадий".
К обсуждению перспектив создания в Александровске на Сахалине первой резидентуры советской военной разведки "Аркадий" и "Японец" приступили не сразу. Хотя именно в тот день в бюро переводов, которое располагалось на Пушкинской улице Владивостока, и был подписан секретный документ.
"Я, нижеподписавшийся, Василий Сергеевич Ощепков, поступивший в Отдел Агентурной разведки 5-й Армии, даю постоянную подписку в том, что:
1. Все возложенные ею на меня обязанности я обязуюсь точно и скоро выполнять.
2. Не разглашать никаких полученных сведений.
3. Все сведения после тщательной проверки обязуюсь передавать моему начальнику или лицу, указанному им.
4. Не выдавать товарищей - сотрудников и служащих Отдела Агентурной разведки хотя бы под угрозой смерти.
5. Не разглашать о деятельности Отдела, а также о штате служащих вообще и не произносить слов "Агентурная разведка".
6. Признаю только советскую власть и буду работать только на укрепление добытой кровью трудового народа Революции.
7. Мне объявлено, что в случае неисполнения указанного в подписке моя семья будет преследоваться наравне с семьями белогвардейцев и контрреволюционеров.
8. Требую смертного приговора для себя, если разглашу какие-либо сведения и буду действовать во вред советской власти, о чем и подписываюсь...
Подпись: Ощепков".
Однако стоит отметить, что "Японец" сотрудничал с русской военной разведкой начиная с 1914 года. Он был переводчиком разведывательного отдела штаба Заамурского военного округа, а после революции выполнял задания разведывательного отдела Народно-революционной армии, добывал сведения о японцах, оккупировавших Дальний Восток.
В декабре 1921 года псевдоним "Японец" был заменен на другой. В тот день в списках личного состава Разведывательного отдела штаба 5-й Краснознаменной армии появился псевдоним "Д.Д.". Придумал его "Аркадий". Он знал, что его тайный помощник - мастер японской борьбы дзюдо. Так что "Д.Д." - не что иное, как первые буквы названия борьбы, приемами которой хозяин бюро переводов, несомненно, владел лучше всех в России.
Несколько месяцев "Аркадий" разрабатывал план вывода "Д.Д." на Северный Сахалин (В апреле 1920 года оккупированный японцами после известных "николаевских событий". - прим. Г.С.). В конце концов, все организационные вопросы предстоявшей разведывательной операции были решены. "Д.Д." отправлялся на Сахалин в качестве владельца кинопрокатной фирмы, который не смог найти общего языка с новой большевистской властью, утвердившейся во Владивостоке.
Что-то в этом проекте было не совсем логичным. "Аркадий" это понимал. Но верил в успех. Верил потому, что его посланца в Александровск уже знали бежавшие из Владивостока представители японской военной администрации. Где бы этот человек, в совершенстве владевший японским языком, ни появился, о нем сразу же становилось известно и японским властям, и японской контрразведке. Нужно было переиграть чужую контрразведку.
Владелец частного бюро переводов отправлялся на Сахалин открыто, под своей фамилией и со своими подлинными документами, которые когда-то получил в Александровске. Цель поездки - организовать какое-либо частное предприятие, прибыльное для коммерсанта и не мешающее японским властям.
Абсолютно новым делом в те времена была организация фирмы по прокату американских боевиков. Кинокартины Голливуда пользовались большой популярностью. А кинопрокатчиков было мало. Этим и решил воспользоваться "Аркадий". "Д.Д." согласился со своим куратором.
В Александровске

Родной Александровск встретил Василия Ощепкова неприветливо. Только Емельян Владыко радовался его прибытию. Он хотел передать Василию ключи от отцовского наследства, но молодой бизнесмен решил оставить все как было. Он попросил дядьку Емельяна по-прежнему присматривать за хозяйством, сдавать дома в аренду и часть полученных средств передавать ему, оставляя остальное на ремонт и в качестве оплаты за услугу. Емельяна предложение вполне устраивало.
Через некоторое время Ощепков получил разрешение японских властей на проживание в Александровске. Он приобрел кинопроектор "Пауэрс", создал кинематографическую фирму, которую назвал "Slivy - Film", и стал ее генеральным директором.
Ощепков подыскал для своей коммерческой деятельности подходящее помещение на одной из центральных улиц города. Подбирал он это помещение сам, помня о советах и рекомендациях "Аркадия". В доме, где разместилась контора "кинематографического театра", имелось два входа. Это позволяло постояльцу и посетителям в случае необходимости войти в дом и незаметно выйти из него на параллельную улицу. У этого деревянного строения XIX века имелись и другие особенности, которые были важны для обеспечения безопасной работы резидента "Д.Д." и его будущих агентов. Вскоре появились первые возможности и для разведывательной работы. Ощепков предполагал, что рано или поздно командование японских войск на Сахалине обратится к нему с предложением организовать показ фильмов для солдат воинских частей, расквартированных на острове. Расчеты разведчика оправдались не сразу, но все-таки то, на что он надеялся и ожидал, произошло.
Однажды Ощепкова пригласил к себе начальник военно-административного управления острова генерал-майор Токасу Сюнзи. Принимая кинопрокатчика, генерал сказал, что он желал бы, чтобы Ощепков устраивал льготные демонстрации своих фильмов для японских солдат. Взамен генерал обещал разрешить Ощепкову беспрепятственное посещение японских гарнизонов на Сахалине (Южный Сахалин являлся японской территорией по результатам войны 1904-05 г. - прим. Г.С.).
Ощепков поблагодарил за оказанное доверие, обещал подобрать подходящий репертуар и представить свои предложения для утверждения генерал-майору Токасу Сюнзи. Разведчик понимал, что в случае удачи перед ним открылись бы уникальные возможности. Он мог бы посещать японские гарнизоны, собирать сведения военного характера, общаться не только с солдатами, но и офицерами.
Надо было осмыслить: а не провоцирует ли его японский генерал. Такое вполне могло быть. Ощепков медлил с ответом, ссылаясь якобы на то, что просчитывает убытки, которые понесет в ходе благотворительных киносеансов. Токасу Сюнзи был тверд. Как любой генерал, уже принявший решение, он не хотел его отменять.
Делая вид, что вынужден согласиться с начальником военно-административного управления, Ощепков принял предложение Токасу Сюнзи и обязался бесплатно демонстрировать фильмы там, где будет работать, или в гарнизонах, которые ему порекомендует сам Токасу Сюнзи.
Оба достигли цели. Генерал добился, чтобы кинопрокатчик развлекал его солдат. Советский разведчик получил право посещать закрытые японские гарнизоны.
Резидент "Д.Д." приступил к работе. Разведотдел получил его первые секретные донесения: "Положение на Северном Сахалине со времени его оккупации японскими войсками", "Дислокация японских частей", "Характеристики японских военных начальников".
Один документ носил название: "Характеристика начальника Военно-административного управления острова Сахалин генерал-майора Токасу Сюнзи". Этот документ незначителен по размеру. Ознакомимся с его содержанием.
Ощепков писал: "...Генерал-майор Токасу Сюнзи - уроженец губернаторства Токио. В 1900 году произведен в прапорщики. За время русско-японской войны показал большую доблесть как командир роты. За храбрость награжден орденом четвертой степени. После войны служил в военном министерстве, был офицером штаба 17-й дивизии, адъютантом фельдмаршала Асыгава. В 1919 году произведен в полковники и назначен командиром 60-го пехотного полка. В июне 1921 года получил назначение на должность старшего офицера при штабе Сахалинской экспедиционной армии, начальником штаба которой является в настоящее время. (Фотографическая карточка прилагается.)"...
В другом сообщении Ощепков прислал полное описание организационной структуры канцелярии Военно-административного управления японцев на Сахалине. Ему удалось назвать все отделы, фамилии и воинские звания их начальников и перечислить функции каждого отдела.
В то время проводилась реорганизация Военно-административного управления японской экспедиционной армии на Сахалине, на командные должности были назначены новые офицеры. Эти сведения, несомненно, представляли интерес для советской военной разведки.
Ощепков через курьеров "Аркадия", которые прибывали в Александровск на торговых судах, поддерживал с разведотделом достаточно интенсивную переписку. Резидент "Д.Д." явно любил свою опасную работу и успешно выполнял задания "Аркадия", который руководил им, давая полезные советы, предостерегая от ошибок и направляя усилия на решение задач, которые в первую очередь интересовали советскую военную разведку.
С высоты сегодняшних возможностей разведки, которым посвящены сотни книг современных авторов, трудно представить как же резидент "Д.Д." осуществлял связь с разведывательным отделом, который руководил его работой. В то время ведь не существовало агентурной радиосвязи, примитивной была техника тайнописных донесений. Бывало, что использовалась даже голубиная почта. Скудной была и финансовая поддержка разведкой своего резидента и его кинопрокатной фирмы. Для расширения дела ему нужны были дополнительные средства, новый кинопроектор и новые кинокартины.
17 октября 1923 года "Д.Д." докладывал в разведывательный отдел: "...Письмо от 28 сентября получил. Зимою без картин оставаться на Сахалине не могу. Вынужден буду искать службу вне Сахалина..."
"Аркадий", получив донесение Ощепкова, доложил о ситуации начальнику разведки округа. Были приняты меры, направленные на выполнение разумных предложений резидента.
Прошло некоторое время. Ощепков сообщил: "...Уважаемый товарищ "Аркадий". С пароходом "Олег", прибывшим сюда на рейд 18 ноября, я получил от вас коробку с целою печатью и бинокль. В коробке - инструкции, деньги и условия связи с источником. Задачи, выставленные вами, настолько трудны, что опыта для их решения мне не хватает. К тому же это дело заставляет меня, человека частного, сделаться военным. Для дальнейшей работы по вопросам, приведенным в анкете, мне придется взяться за изучение военного японского письменного языка, так как ваше задание требует знания японской военной терминологии. Книги с пароходом еще не получил. В качестве пособия к переводу японских уставов, если мне их удастся раздобыть, прошу вас выслать мне наши воинские уставы старой армии и японский устав в переводе, сделанном Блонским в 1900 году. Устав Блонского, правда, устарел, но в смысле терминологии он поможет мне. Работа серьезная, ответственная, и я не против такого дела. Давать же некачественные сведения не могу.
Документы по вашему списку достать невозможно. Но при случае можно сфотографировать. Ввиду этого я купил фотоаппарат и изучаю это дело. На Южный Сахалин постараюсь выехать, если к этому не будет препятствий со стороны властей. Д.Д.".
К донесению была сделана существенная приписка: "...Ввиду того, что ваши документы я не храню, возможно, будут ошибки в некоторых сообщениях или отчетах. В таких случаях прошу своевременно давать новые указания".
Ощепков хорошо знал, что его офис подвергается обыску агентами японской контрразведки. Поэтому делал все, чтобы нигде не оставалось улик, которые могли бы прямо или косвенно раскрыть его принадлежность к русской разведке.
Какие новые задачи поставил перед резидентом "Д.Д." разведотдел штаба Сибирского военного округа? Их много. В секретный перечень было включено 68 вопросов. Назовем некоторые из них. Разведотдел требовал установить: какая японская дивизия дислоцируется в Александровске, перечислить ее командный состав, указать точное количество солдат и офицеров, оснащенность оружием и боевой техникой, выявить местонахождения штаба, организационную структуру, узлы связи и многое другое.
Разведотдел интересовали аэродромы, используемые на Сахалине японцами, укрепленные районы, корабли, базирующиеся в портах, их количество, вооружение, система охраны портов и многое другое.
Задания были весьма конкретными. Резидент "Д.Д." приложил немало усилий, чтобы выполнить большую часть из них. По крайней мере, на многие вопросы он дал развернутые ответы.
Василий Сергеевич писал в одном из отчетов: "...Благодаря пребыванию с солдатами мне удавалось путем расспросов и наблюдения узнавать количество, вооружение, нумерацию японских частей до дивизии включительно. Я изучал быт японских солдат, условия их проживания в казармах, интенсивность их ежедневных занятий и тренировок, их питание, взаимоотношения между собой и с офицерами. Благодаря знанию японского языка и японских обычаев я пользовался большим уважением со стороны солдат, что помогало мне в выполнении ваших задач..."
В этом же отчете - подробное описание гарнизонов на Сахалине, нумерация дивизий, сведения об укомплектованности частей солдатами и офицерами.
6 мая 1924 года Ощепков сообщал в Разведывательный отдел: "...С пароходом "Георгий" в 9.00 получил от вашего курьера коробку конфет "Монпансье". В ней - четыре документа с вашими указаниями. Передал курьеру свою коробку с добытыми документами, отчет о работе, финансовый отчет и местные японские газеты..."
Разведывательная работа Ощепкова увлекала. Ему, видимо, нравилось побеждать в единоборстве японскую контрразведку, которая, несомненно, не упускала его из под своего контроля. "Д.Д." понимал, чем рискует, был требователен к себе, умел контролировать свое поведение, находил все новые и новые варианты выполнения заданий. В донесениях он предлагал свои решения, был строг со всеми, с кем ему приходилось взаимодействовать.
В одном из донесений в разведотдел Ощепков сообщал: "...Для моей безопасности и спокойствия прошу предпринять следующие меры:
а) необходимо разъяснить курьеру важность возложенного на него поручения, чтобы он при высадке на берег прятал бы в потаенное место информационные материалы. Это необходимо потому, что не исключена возможность обыска не только на берегу, но и в городе. Необходимо помнить, что за высадившимися на берег членами команды японцы следуют по пятам. Об этом курьер не должен забывать;
б) объяснить курьеру, чтобы он не предавался вину, пока не выполнит поручение, то есть не передаст мне ваши указания и не примет и отнесет на пароход мои документы и не спрячет их там в надежное место;
в) курьеру, явившемуся в пьяном виде, информацию передавать не буду.
Должен сообщить, что этот вопрос у нас с вами самый больной. Мне же ходить на берег и встречать курьера сейчас нельзя. На берегу во время прихода русского парохода всегда стоят дежурные жандармы, которые меня хорошо знают, и мое шатание на берегу, иногда допоздна в ожидании курьера, может вызвать ко мне подозрение..."
В металлической коробочке из-под конфет оборудовалось второе дно. Однако место это было небольшое и не могло вместить все, что добывал резидент. Поэтому, пытаясь в ограниченном пространстве увеличить объем передаваемых сведений, Ощепков сообщал в разведотдел: "...Все исходящие от меня материалы буду направлять на тонкой бумаге, на которой сейчас пишу. Оригиналы добытых документов будут упаковываться в коробки, крышки которых я буду запаивать. Затем коробку буду обшивать черной материей и ставить свою сургучную печать "Д.Д.". Никаких надписей делать не буду".
Учитывая нестабильную обстановку на Дальнем Востоке, иногда безответственное отношение курьера к своим обязанностям и беспокоясь о безопасности, Ощепков писал "Аркадию", который руководил его работой: "...Я надеюсь, что все исходящие от меня бумаги содержатся вами в полном секрете и при неблагоприятных политических переменах будут уничтожены в первую очередь..."
Прошло около года. Ощепков смог выполнить задание разведотдела. Благодаря его усилиям японские гарнизоны на Сахалине были выявлены и установлена дислокация почти всех японских оккупационных войск. Ценные сведения, переданные В.Ощепковым, не могли не быть полезными для советских дипломатов, ведущих переговоры с японской стороной о передаче Советской России Северного Сахалина.
Видимо, разведывательные возможности резидента "Д.Д." расширялись. Этому способствовала его личная инициатива, умение работать среди японцев, и главное благодаря его личной настойчивости и осторожности. Разведотдел часто запаздывал с направлением резиденту необходимых минимальных средств. Ощепков тратил личные деньги на покрытие расходов, связанных с добыванием разведывательных сведений.
Разведотдел, учитывая расширившиеся возможности "Д.Д.", писал: "Товарищ "Д.Д.", при сем препровождаю вам программное задание по разведывательной работе на Сахалине в частности и вообще по Японии как на ее территории, так и в ее колониях - Корее, Формозе и Южном Сахалине. Максимум внимания уделите следующим вопросам, связанным с добыванием сведений о японской армии..."
Выполнение этого задания выходило за рамки возможностей "Д.Д.". Для того чтобы добыть такие сведения, Ощепкову необходимо было перебраться в Японию. Лучше всего - в Токио. И у Ощепкова созрел смелый план, о котором он через курьера доложил "Аркадию". Курьером был новый сотрудник разведотдела, не моторист с парохода, работой которого Ощепков был недоволен, а кадровый военный разведчик по фамилии Иванов. Видимо, он умело выполнял свою миссию. По крайней мере, Ощепков в донесениях "Аркадию" более не сообщал о своих претензиях к курьеру. Встречи с Ивановым проходили конспиративно и без срывов. У Иванова, имя и отчество которого так и не удалось восстановить, была должность "маршрут-агент". Как оказалось, разведчик этот не только был способен на выполнение разовых заданий "Аркадия", но и имел право обсуждать с ним оперативные вопросы, которые были прямо связаны с разведывательной деятельностью резидента "Д.Д.".
Кинопрокатный бизнес Василия Ощепкова в Александровске давал небольшую прибыль. Денег хватало, чтобы вести дело, иметь право на общение с высокопоставленными японцами и учиться. Василий Сергеевич внимательно изучал кинопрокатное дело, завязал связи с кинопрокатными фирмами Германии и Китая, вел активную деловую переписку с владельцами Харбинского кинопрокатного общества "Алексеев и К". Важным достижением Ощепкова было то, что он, используя свои связи, сумел получить в Сахалинском жандармском управлении японский паспорт и свидетельство, удостоверяющее, что он кинопрокатчик и политически благонадежен...
"Черный монах" сообщает...

Предложение Василия Ощепкова выехать в Японию и организовать там кинопрокатное дело, которое служило бы надежным прикрытием его разведывательной деятельности на островах, вызвало в разведотделе двойственную реакцию. С одной стороны, "Аркадий" понимал, что в случае успешной реализации этого замысла разведка может получить уникальную возможность впервые внедрить своего нелегального сотрудника в Японию. В том, что Ощепков был в состоянии вести там успешную разведывательную работу, "Аркадий" не сомневался. С другой стороны, для реализации такого оперативного замысла требовалась серьезная подготовка и самого разведчика, и разведывательного отдела. Главным было решение вопроса о получении от разведчика из Японии добытых им материалов. Дело в том, что дипломатических отношений между Японией и Советским Союзом в то время еще не было. Связь можно было бы организовать через Маньчжурию. Но там было неспокойно, и канал связи через третью территорию не отличался бы оперативностью и надежностью. Сведения, поступающие от разведчика, устаревали бы и теряли ценность еще по пути через Дайрен или Мукден во Владивосток.
Еще одна причина не позволяла "Аркадию" поддержать проект Ощепкова. Для его работы на территории Японии необходимо было серьезное финансирование. Денег же в разведотделе не было. Проект такого масштаба был вне компетенции и возможностей разведки штаба Приморского корпуса.
Попытки "Аркадия" отыскать финансовые средства, которые позволили бы в полной мере обеспечить работу Ощепкова в Японии, не увенчались успехом. Видимо, их просто не существовало. Поэтому он был вынужден направить резиденту послание следующего содержания:
"...Срок отъезда в Японию предоставляю решать самостоятельно по готовности и возможности. Причем предложенная вами маскировка (кинопрокатное дело) требует максимума времени и средств, которыми мы не располагаем в настоящее время, а поэтому вопрос оставим пока открытым до весны. Причем ваш выезд в Японию и желателен, и необходим, но под другой маской. А именно - если есть возможность устроиться в одно из правительственных или гражданских учреждений в Японии, принять предложение германской кинематографической фирмы на условиях выезда в один из центральных городов Японии. Можно просто перекочевать в Японию и жить как обывателю-беженцу в их среде. Если любым из указанных мною способов воспользоваться нельзя, то из-за ограниченности средств вам придется остаться на Сахалине до новой навигации..."
Завершая послание, "Аркадий" писал:
"...Уважаемый товарищ! Работа, необходимая государству, еще в зачаточном состоянии, намечаются только ее вехи, нащупывается почва, а потому ваши предложения, бесспорно хорошие, при отсутствии материальных средств в настоящее время не выполнимы. Дальний Восток только оправляется от нанесенных ему интервентами экономических разрушений, что не позволяет нам находить дополнительные средства для нашей работы. Наша цель - при минимуме затрат подробно осветить нашего врага - империалистическую Японию. В этом отношении вы в состоянии помочь, как человек, знающий быт и условия жизни Японии. Всем, чем можем, мы будем содействовать в вашей трудной работе. Но большее можем только обещать в будущем по мере восстановления нашего экономического быта. Итак, уважаемый товарищ, РСФСР ждет от вас выполнения гражданского долга..."
Это означало, что Ощепков должен продолжать заниматься сбором сведений о японских вооруженных силах, находясь в Александровске.
Разведчик успешно выполнял задания разведотдела, находясь на Сахалине. Но мог сделать и больше. Предлагая свой план работы в Японии, Ощепков, надо полагать, стремился к максимальному использованию своих возможностей. Это было присуще его характеру - борца, чемпиона, человека, не привыкшего работать вполсилы.
Ответ "Аркадия", приведенный выше, видимо, обескуражил Ощепкова. Революционные призывы к выполнению своего гражданского долга были понятны, но не могли восприниматься как одобрение его разумного и перспективного замысла.
Ответ "Аркадия" Ощепкову доставил в Александровск маршрут-агент Иванов. Видимо, это была уже не первая встреча резидента с Ивановым, и они доверяли друг другу. К такому выводу можно прийти потому, что Ощепков, надо полагать, сообщил Иванову содержание указаний, поступивших от "Аркадия", и поделился с ним своими соображениями о возможностях успешного устройства в Японии и ведения там разведывательной работы.
Иванов выслушал соображения Ощепкова и, вернувшись во Владивосток, со своей стороны поддержал предложение резидента, реализация которого могла создать уникальные возможности по добыванию разведывательных сведений непосредственно в Японии. "Аркадий" же остался при своем мнении, которое, казалось, уже ничто и никто не в силах изменить.
Маршрут-агент Иванов (видимо, это была его не основная должность в разведотделе) пошел на крайность. Не согласившись с позицией своего начальника, он подал официальный рапорт, в котором еще раз и вполне аргументировано старался поддержать план Ощепкова. Этот уникальный документ сохранился. "...Считаю своим гражданским долгом указать, - писал Иванов начальнику агентурного отдела 17-го Приморского корпуса, - на неправильную и вредную для дела точку зрения, изложенную в вашей инструкции тов. Ощепкову от 28 сентября с.г. Отказ удовлетворить просьбу т. Ощепкова о высылке ему кинопроектного аппарата и картин, а также предложение поступить на службу к японцам стоит в полном противоречии с данной ему задачей и знаменует собой связывание по рукам и ногам этого отважного и талантливого разведчика, на редкость мастерски владеющего японским языком, преданного и любящего свое дело.
Кинематография - это самый верный и надежный способ для проникновения в среду военной жизни японской армии, тогда как должность переводчика герметически закупоривает человека на весь день с 10 до 5 вечера между четырьмя стенами одного только учреждения. Что касается службы переводчика в самой Японии, то это в отношении военных или правительственных учреждений вовсе невозможно, так как в Японии нет надобности в переводах на русский язык. С другой же стороны, в японской армии существует обычай, обязывающий владельцев кинематографов устраивать для солдат льготные киносеансы. Такое положение вещей дает широкую возможность тов. Ощепкову вести точный учет всех частей, бывать в штабах и фотографировать разные приказы, табели, условия охраны, орудия, военные корабли с их артиллерией, проникать в запретные для посторонних лиц районы, как, например, Ныйский залив, вести широкие знакомства, появляться в нужное время в различных местах, маскировать свои личные средства к существованию, если будет необходимо, - вести жизнь, превышающую сумму постоянного содержания и вообще успешно выполнять все возложенные на него поручения..."
Слова к делу не пришьешь. Рапорт - официальный документ, и этот документ требовал такого же официального решения. "Аркадий" и Иванов еще раз обсудили все детали предложения Ощепкова по организации резидентуры военной разведки в Японии и возможности разведывательного отдела по оказанию ему конкретной помощи. Готовясь к серьезному разговору с начальником разведывательного отдела штаба 17-й Приморской армии, "Аркадий" подготовил характеристику Василия Ощепкова - резидента "Д.Д.". В ней указывалось, что: "...Ощепков - уроженец города Александровска на Сахалине. Родители его из крестьян, отец кроме крестьянской работы занимался еще и столярным ремеслом, имел небольшую мастерскую. В 1904 году отец умер. Спустя два года умерла и мать, оставив В.С. 14-летним подростком, который был отдан опекуну. В 1908 году был отправлен в Японию для изучения японского языка сначала на деньги опекуна, а впоследствии был взят на иждивение штаба Заамурского округа. Учился Ощепков в духовной семинарии до 1914 года, и по окончании школы был отправлен в Харбин, где работал в штабе Заамурского округа до первой половины 1916 года, после чего переведен на разведывательную работу в Разведывательный отдел штаба Приамурского военного округа, где пробыл полгода и периодически был посылаем в Японию. Служил Ощепков в Р.О. штаба Приамурского военного округа до 1917 года, то есть до расформирования. С приходом во Владивосток японских интервентов Ощепков поступил переводчиком в японское Управление военных сообщений, где служил до начала 1921 года. В 1920 году Ощепков впервые начал работать как секретный сотрудник в Осведотделе Р.К.П. и зарекомендовал себя как способный, смелый работник. Уволился Ощепков из Управления военных сообщений в начале 1921 года, имел контору по переводам, но, не довольствуясь скудным заработком, принужден был в середине 1921 года уехать на Сахалин с мыслью создать кинематографический театр, что ему и удалось. ...Хорошо развит физически, а потому имеет большое стремление к спорту и как борец небезызвестен в Японии, кажется, имеет первый приз за борьбу, имеет большую склонность к разведработе, на которой довольно изобретателен и смел... С людьми общителен и быстро завоевывает расположение. Как качество Ощепкова нужно указать на его правдивость и честность. Конечным своим стремлением Ощепков ставит изучение Японии в военно-бытовом, политическом и экономическом отношениях. В совершенстве владеет японским языком. Слегка знает английский и только пишет по-китайски. Завагентурой "Аркадий". 26.1.1924".
В те дни "Аркадий" подготовил еще один важный документ, который свидетельствует о том, что человек этот был опытным агентурным работником, хорошо знал свое дело, был настойчив и способен поддерживать полезную инициативу, которая ограничивалась оперативными потребностями штаба Приморского корпуса и его финансовыми возможностями. Документ, о котором идет речь, был подготовлен для доклада начальнику разведки 17-го Приморского корпуса. В нем указывалось: "...Доношу, что со слов прибывшего марш-агента Иванова, имевшего связь с резидентом "Д.Д.", подтверждается необходимость снабжения "Д.Д." кинокартинами и кинопроекторами, так как благодаря этой маскировке работа "Д.Д." будет продуктивна в смысле выявления дислокации японских войск..." В этом же докладе вышестоящему начальнику указывалось, что "..."Д.Д." по собственному почину и за свой собственный счет выписывает от частных лиц 11 программ кинокартин и производит зарядку аккумуляторов..." "Аркадий" просил срочного решения по существу своего доклада.
Видимо, доклад "Аркадия" был убедительным. Василий Ощепков получил разрешение отправиться в спецкомандировку в Японию, но современного кинопроектора приобрести ему не позволили.
По тайному каналу связи "Аркадий" сообщил Ощепкову: отныне его новый псевдоним - "Черный монах".
Василий Ощепков, который не обучался в специальной разведывательной школе, все же хорошо понимал, что должен и не должен делать, чтобы не оказаться в руках японских контрразведчиков. Судя по сохранившимся отчетам, он был предельно осторожен, внимателен и осмотрителен. Замечание "Аркадия" по поводу присущей ему небрежности Ощепков воспринял правильно и устранил этот недостаток. Свой тайный бой в Японии он вел по строгим правилам: каждый шаг был просчитан, каждое возможное противодействие контрразведки предусмотрено. Мастер дзюдо был нацелен только на победу. Наградой за нее была не громкая слава, а нечто большее - осознанная причастность к важному делу, которое он принимал и душой, и сердцем. Защита интересов России была для него святым делом. Сын каторжанки, Ощепков любил Россию не меньше, а возможно, больше, чем отпрыск дворянского рода.
На этом этапе мы расстанемся с нашим земляком Василием Ощепковым. Интересующимся его дальнейшей судьбою и военными подвигами рекомендуем обратиться к материалам, указанным в конце статьи. Добавим лишь, что из-за угрозы раскрытия разведчика, Ощепкова в октябре 1929 года руководство переводит в Москву. Здесь начинается более известная широкому кругу читателей жизнь основателя самбо и дзюдо в России, замечательного спортсмена и тренера Василия Сергеевича Ощепкова. Ему было 38. Он повстречал свою любовь - Анну Ивановну. Казалось, ничто не может омрачить счастливую жизнь семьи Ощепковых. Но грянул зловещий 1937 год. Для разведчиков, работавших за границей, настали черные дни. 20 сентября 1937 года был подписан приказ наркома внутренних дел СССР об аресте советских граждан, "подозреваемых в связях с Японией". 29 сентября пришли за Василием Сергеевичем Ощепковым. В постановлении на арест он "назывался японским шпионом". Судьба яркого и многогранного человека была предрешена.
"Черный монах" остался в памяти тех, кто его знал, первым советским разведчиком, успешно работавшим в Японии. Он живет в памяти спортсменов, которые и сегодня успешно занимаются рукопашным боем в России и добиваются убедительных успехов на соревнованиях различного уровня.
Реабилитировали Василия Сергеевича Ощепкова в 1957 году в связи с "отсутствием состава преступления". Нам же его сегодняшним землякам, как мне думается, необходимо память о Василии Сергеевиче Ощепкове воплотить, может быть, в названии улицы, учреждения, спортивных проектах, мемориальной доске с его именем... Как вы думаете?
Григорий Смекалов.
При подготовке этого очерка использованы материалы:
1. Алексеев М.А. Военная разведка России. От Рюрика до Николая II. В двух книгах. - М.: Издательский дом "Русская разведка". ИИА "Евразия +", 1998.
2. Деревянко И.В. Щупальца спрута. Документальный рассказ об истории и организации военных спецслужб Российской империи. © ЛитРес, 2008.
3. Деревянко И.В. Шпионов ловить было некому. Военно-исторический журнал. - 1993, № 12.
4. Добычина Е.В. Русская разведка против самураев. НВО. - 2004, №14.
5. Кирмель Н.С. Становление военной контрразведки Российской Империи. Военно-исторический журнал. - 2006, №2.
6. Капистка В.В., полковник, кандидат исторических наук, доцент, профессор АВН. Организация и особенности деятельности военной разведки Японии против СССР в 1930-е годы (Продолжение. Начало в №4, 2006 г.) Вестник АВН, № 1 (18), 2007 г.
7. Лота В.И. За гранью возможного. Военная разведка России на Дальнем Востоке. 1918-1945 г. Серия: Спецслужбы вчера и сегодня. Издательство "Кучково поле", 2008 г.
8. Храмов Борис. Контрразведчик, придумавший самбо.
P.S. Интересно поразмышлять о происхождении псевдонима разведчика В.С.Ощепкова… В начале своей деятельности на службе разведки Российской империи Василий Сергеевич носил псевдоним "Японец", что должно было указывать на страну, против разведки которой он работал. В оккупированном врагом Александровске разведчик подписывал свои донесения "Д.Д.", т.е. "дзю до". Это должно было определять его отношение к японской борьбе. О чем говорит псевдоним "Черный монах"? Может, об учебе в духовной семинарии в Киото? Но Ощепков никогда не носил сана… И тут на ум приходит известный одноименный персонах А.П.Чехова из повести "Черный монах": "Тысячу лет назад одетый в черное монах шел по пустыне в Сирии или Аравии. За несколько миль рыбаки видели другого черного монаха - мираж, который двигался по поверхности озера. Потом его видели в Африке, в Испании, в Индии, даже на Дальнем Севере… Наконец он вышел из пределов земной атмосферы и теперь блуждает во Вселенной, его, возможно, видят на Марсе или на какой-нибудь звезде Южного Креста. Смысл легенды в том, что через тысячу лет после первого появления монах должен снова явиться на землю, и вот это время пришло…" Хочется верить, что обращаясь к персонажу известного писателя, побывавшего на Сахалине, и прославившего родину разведчика Ощепкова, "Черный монах" отдавал долг памяти своему любимому городу Александровску-Сахалинскому.

Sakhalin.info
http://www.sakhalin.info/files/66349/