Виктор БУЙВИДАС
ЧЕРНЫЕ АРХЕОЛОГИ В СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ
   
   «Гражданам   Российской   Федерации  гарантируется   сохранность
объектов  культурного  наследия в интересах настоящего  и  будущего
поколений  многонационального народа Российской Федерации»,  –  так
записано  в  пункте  1  статьи 7 Федерального закона  «Об  объектах
культурного  наследия  (памятниках  истории  и  культуры)   народов
Российской Федерации».
   О  проблеме  несанкционированных раскопок в Северной Осетии  мне
поведал сотрудник  Центра по охране памятников истории ещё в  конце
прошлого века. Рассказ оказался совершенно  криминальным.
   В  августе  1998  года в НПЦ пришел научный сотрудник  института
истории  и  археологии  Михаил Мамиев с категоричным  утверждением:
«Если не взять под контроль курганы, то грабители поставят раскопки
на конвейер». Проблема возникла на месте древнего захоронения между
селениями Коста и Фарн. Здесь расположено несколько курганов  эпохи
ранней  бронзы. Охранники исторических ценностей выехали в  селение
Коста,  где  познакомились с Альбертом Х. (фамилию не  указываю  по
понятным  причинам).  Он живет неподалеку от  кургана  и  любит  за
сельской  околицей  поохотиться на перепелок. Месяц  назад  Альберт
столкнулся  в  поле  с  двумя неизвестными,  обвешанными  на  манер
агентов  ФБР  компактными  рациями иностранного  образца.  Амуницию
шедших  от  кургана  довершало  помповое  ружье.  Увидев  охотника,
пришельцы резко свернули в сторону, чтобы с ним разойтись.  Альберт
Х.   организовал  погоню  за  подозрительной  парой.  В  результате
решительных   действий  местных  жителей  тандем  был   схвачен   и
сопровожден в Правобережный райотдел милиции. Туда же,  в  дежурную
часть,   сдали   серебряную   чашу   и   кинжал,   инкрустированный
драгоценными камнями, как доказательство принадлежности задержанных
вовсе не к сборной республики по спортивному ориентированию.
   Однако   вскоре   к   райотделу  подъехал  какой-то   гражданин,
пообщался  с  милиционерами и те, согласно его требованию,  отвезли
«любителей  старины» на… то же место, где их взяли с поличным.  Это
было сделано с максимальной четкостью: не успели «спецы» по частным
раскопкам  выйти  из  милицейской машины, как их  приняла  на  борт
«шестерка» и умчала разбойников вместе с рациями, помповым  ружьем,
древними    чашей   и   кинжалом.   Сотрудники   Центра   осмотрели
разграбленный  курган.  О том, что Институт  истории  и  археологии
лишился  в  этот  раз больших музейных редкостей, говорила  бутылка
шампанского, которую гробокопатели перед уходом поставили  на  край
многоступенчатого шестиметрового колодца. Кругом  следы  могильного
варварства:    груды   камней,   кубометры   земли,    разбросанные
человеческие кости и осколки глиняной посуды.
   Действовали  грабители  рационально.  Вклинились  посередине   и
методом  стесывания быстро зацепили так называемые  впускные  ходы.
Недели  три  они  хозяйничали на кургане.  В  случае  необходимости
копатели  могли связаться по рации с охраной, которая,  вооруженная
до зубов, неотлучно колесила в окрестностях на «шестерке».
   По   имеющимся   в   НПЦ    сведениям  можно   утверждать,   что
национальное достояние (а именно – сотни курганов на территории РСО-
А)  находятся в поле зрения частных коллекционеров. И только вопрос
времени:  как быстро антиквариат из аланских могильников перекочует
по   частным   адресам.  Вероятно,  заказчики  раскопок  влиятельны
настолько, что вполне могут не только управлять на расстоянии своим
личным  «археологическим институтом», но и защищать его сотрудников
в случае возможного ареста.
   Последний постулат подтвердила директор республиканского научно-
производственного  центра по охране памятников истории  и  культуры
Людмила    Габоева   уже   в   2006   году:   «В   нынешнем    году
несанкционированных  раскопок мы пока не зарегистрировали,  но  это
совсем  не  означает,  что  таковых не  было.  За  все  время  моей
шестилетней  работы  мы  реально  выявили  только  одного  вольного
копателя.  Им  сейчас занимается Алагирский РОВД. Это  мужчина  лет
тридцати,   местный   житель.  Конечно,  он   всего   лишь   мелкий
исполнитель.  Его  видели с лопатой возле  Ардонского  кургана,  но
признательных  показаний он не даст. Высокие покровители  его,  что
называется,  «отмажут».  В  2001 году  нами  был  составлен  список
курганов,  потревоженных  несанкционированными  раскопками.   Таких
набралось  около  тридцати.  И  каждый  год  этот  скорбный  реестр
увеличивается.   В  2005  году  зарегистрировано  пять   ограблений
могильников  в  разных районах республики. Причем, иногда  делается
это так. По сельским домам ходят матерые собиратели антиквариата. В
семьях  хранятся  топоры  кобанской культуры,  поделки  из  древней
бронзы.  Приезжие «черные археологи» выводят людей на места находок
и  бесплатно  получают бесценную информацию. Я сама ездила  в  село
Красный  Ход  (это  под Алагиром). Там копатели  упросили  стариков
показать   им  сарматский  курган  эпохи  ранней  бронзы.  Раскопки
грабители провели уже без них».
   Тогда  же  внес лепту в дискуссию директор Института  истории  и
археологии при СОГУ Марк Блиев: «Каждый год наш институт спасает  в
среднем   от  расхищения,  от  разрушения  исторических  памятников
(ценностей)  где-то  на 1 млн. долларов США. Мы собрали  уникальную
коллекцию.   Это   более  200  тысяч  единиц  хранения.   Все   эти
драгоценности лежат в сейфе нашего Сбербанка. Там находятся  только
особо   дорогие  вещи  из  золота,  серебра,  драгоценных   камней.
Баснословных денег стоят украшения сарматской жрицы. Но  в  научном
отношении   есть  экспонаты  гораздо  более  интересные.  Например,
конская   сбруя   из  золотых  бляшек,  найденная   при   раскопках
Зильгинского  городища. В рыночных мировых  ценах  она  оценивается
более чем в 2 миллиона долларов США. Это сарматское время, III  век
до н.э. Однако изделия выполнены в традициях кобанской бронзы – тот
же  стиль,  рисунок, изображения зверей. Это единственный памятник,
который  ярко  свидетельствует о преемственной  связи  кобанской  и
сарматской  культур. Что я могу сказать о «черных археологах»?  Да,
они,  к  сожалению,  есть.  Если нам  сообщают,  что  над  каким-то
курганом  «сгущаются тучи», появляются рядом грабители, мы высылаем
туда   экспедицию.  Информацию  такого  рода  мы  получаем   обычно
случайно.  Очень  много  дорогих древних  вещей  достается  рабочим
глиняных  карьеров, бульдозеристам. Свежий случай. Нашли трудящиеся
большую золотую вещь – экскаваторщик и рабочие. Вместо того,  чтобы
сдать  ее нам, они взяли ее и поделили, распилили на четыре  части.
Но  один  парень среди них оказался честным. В результате  памятник
они вынуждены были вернуть, но в расчлененном виде».
   По  этой  же печальной теме высказался старший научный сотрудник
Института истории и археологии при СОГУ Хасанбек Чшиев:
   «29  сентября  2005  года мы получили сигнал  о  том,  что  близ
станицы  Николаевской  разграблен могильник.  Сотрудники  Института
выехали на место. Грабители похозяйничали на всей площади памятника
с  размахом. В раскопках был задействован мощный экскаватор.  Ущерб
могильнику   был   нанесен   серьезный.   Уничтожено   значительное
количество  погребений. Экскаватором прорыты траншеи, на территории
памятника  разбросаны фрагменты керамики и человеческие кости  тех,
кто  упокоился  в  этих  могилах почти 3  тысячи  лет  назад.  Этот
варварски  разрушенный  могильник  кобанской  культуры  был  хорошо
известен  науке  –  он  обследован  археологами  еще  в  70-е  годы
минувшего  века  и  стоит  на официальном учете  в  Республиканском
научно-производственном  центре  по  охране  памятников  истории  и
культуры. Этот Николаевский памятник уникальный, таких осталось  на
территории  Осетии  единицы: основная  масса  материалов  из  наших
кобанских  могильников  «ушла»  за  границу  еще  в  XIX  столетии.
Разграбленный  памятник специалисты зафиксировали на  фотопленке  и
составили акт о несанкционированных раскопках могильника.  О  факте
поставлены в известность АМС Дигорского района и правоохранительные
органы.  УК  РФ  содержит  ст.  243,  карающую  «за  уничтожение  и
повреждение   памятников  истории  и  культуры   штрафом   до   500
минимальных  размеров оплаты труда или лишением свободы  сроком  до
двух  лет.  Видно, гробокопатели получают такие большие  барыши  от
продажи исторических раритетов, что подобные наказания их нисколько
не  пугают.  После  варварского разорения николаевского  могильника
наша  археологическая  экспедиция нашла  там  всего  два  экспоната
предскифского  времени: кобанская культура, VIII век  до  н.э.  Это
маленькая  медная  бляшка и керамическая корчага (сосуд),  покрытая
тщательным  лощением  до зеркального блеска. Николаевская  керамика
оказалась  богаче, чем найденная ранее в предгорной  зоне  Северной
Осетии,   наши  фрагменты  украшены  разнообразным  орнаментом.   В
подобных  историях меня поражает безразличие жителей, ведь  «черные
археологи»  копали могильник экскаватором несколько дней,  все  это
прекрасно  видели,  до  Дигоры всего три  километра,  но  никто  не
удосужился сообщить в милицию о факте вандализма.
   Полгода  назад зафиксировано разграбление могильника  в  станице
Змейской.  Там  ежегодно  работала наша  экспедиция.  Это  обширный
аланский   некрополь,  катакомбы  с  очень  интересными  находками.
Поступления  оттуда стали большим вкладом в фонд музея краеведения,
в   наш  институтский  фонд.  В  середине  90-х  годов  объект  был
законсервирован.  Прошло  несколько  лет  и  там  побывали  «черные
археологи».  Они  вскрыли  одну довольно  обширную  катакомбу.  Это
подземный земляной склеп, в него ведет ход, опускающийся к  камере.
Всё сооружение было выкопано, разграблено, на месте были разбросаны
костные  останки. Туда выезжали представители организации «Наследие
Алании»  и Комитета по охране и использованию культурного наследия,
были  составлены акты. Сейчас прошло несколько месяцев,  результата
поиска  гробокопателей нет. Вообще органы полиции находят их редко.
Считается,  что в наше сложное время это не самое актуальное.  Хотя
там  бывают очень серьезные потери для культурного пространства  не
только Северной Осетии, а и всей России.
   Также  был  разграблен аланский катакомбный могильник  на  южной
окраине  Алагира.  В районе Майрамадага – то же  самое.  Обнаружены
несанкционированные  раскопы  возле  сел  Кора-Урсдон   и   Карман-
Синдзикау. И этот список можно продолжить. Черные археологи  узнают
про  поселения,  находят раскопочный шурф,  тревожат  могилы  наших
предков. Периодически мы сталкиваемся с такими фактами.
   На  мой  взгляд, над решением проблемы должны поработать юристы.
Необходимо   ужесточить  наказание  за  подобные  вмешательства   в
культурное наследие. Ведь данная ситуация характерна не только  для
Осетии.  Сейчас появилась современная техника, копатели  используют
мощные   металлоискатели,  экскаваторы,  бульдозеры.  В  Ростовской
области,   Краснодарском  крае  охранные  организации  не  успевают
регистрировать случаи самовольных раскопок. По-моему, пора  создать
небольшую  службу (5-6 человек) с минимальным бюджетом, которая  бы
занималась  мониторингом,  выезжала на места,  готовила  документы,
отслеживала расследования, добивалась реальных результатов.
   От  некоторых господ сегодня приходится слышать мнение: дескать,
ничего  страшного, что кое-где поработали «любители  антиквариата»,
седой  старины. Эти люди не понимают, что наносится вред не  только
современникам, но и будущим поколениям. Культурное наследие  –  это
фундамент,  из  которого  постепенно  растет,  развивается  всё   –
литература,   история,  знания.  Материальная   культура   далекого
прошлого является посылом к сегодняшним открытиям в области науки и
искусства.  Если всё это будет хищнически выкапываться, расходиться
по  частным  коллекциям, переплавляться в  звонкую  монету,  то  мы
потеряем свои корни».
   В  заключение привожу слова председателя Комитета  по  охране  и
использованию культурного наследия РСО-А Эдуарда Токаева:
   «На  1  января  2011  года в Северной Осетии на  государственной
охране  состоят   324  объекта  культурного  наследия  федерального
значения,  159  – регионального значения и около тысячи  выявленных
объектов,   которые   после   того,  как  пройдут   государственную
экспертизу,  должны получить статус федеральных,  региональных  или
местных.  В  рамках  вышеупомянутых программ проводится  масштабная
работа    по     документационному   обеспечению,      мониторингу,
обследованию  архитектурных, археологических и  военно-мемориальных
объектов  в  городах  и  селах, а также в  высокогорных  населенных
пунктах, покинутых жителями, определению территорий объектов  и  их
современного   состояния,  разработке  зон  охраны,   необходимости
проведения   ремонтно-реставрационных,   аварийно-спасательных    и
консервационных работ.
   Правительством Российской Федерации взят курс на обустройство  и
инвестиционную привлекательность Северо-Кавказского региона, в  том
числе,  с помощью развития туристического кластера, в связи  с  чем
вся  работа  по  охране,  сохранению и  современному  использованию
объектов  культурного  наследия должна  вестись  с  учетом  будущих
потребностей туристско-рекреационных комплексов. Учитывая это, было
бы  целесообразно в рамках Федеральной целевой программы  «Культура
России»   выделить   Северо-Кавказский   регион   с   определенными
финансовыми квотами,  соответствующими  реализуемым проектам.
   Культурное  наследие  –  духовный, культурный,  экономический  и
социальный  капитал  невозместимой ценности,  питающий  современную
науку, образование, культуру.
   Без  культурного наследия немыслимы современная жизнь  народа  и
перспективы его всестороннего развития. Оно является одной из основ
формирования   самосознания,   обладает   большим   потенциалом   в
утверждении   преемственности  гуманистических   и   патриотических
ценностей. Наравне с природными богатствами – это главное основание
для национального самоуважения и признания мировым сообществом».

http://www.darial-online.ru/2011_4/buividas.shtml