Императорское Русское географическое общество - о Японии
В России изучение Японии и ее населения началось с середины XVII века. Но в тот период все контролировалось военными структурами, а также коммерческими объединениями (купцами, а позже Российско-Американской компанией). По этой причине уникальная информация, особо значимые находки нередко засекречивались от конкурентов, «хранились под спудом», позже терялись. Связи между поколениями открывателей были минимальными. Их имена забывались. В середине XIX века произошел очевидный перелом. К изучению Японии подключились научные организации. На первый план вышло императорское Русское географическое общество (РГО), проявившее с начала своей деятельности большой интерес к странам Восточной Азии.
Истоки (1845 г.)
На учреждение РГО принципиально повлияла, предопределив его деятельность на ключевых направлениях мировой науки, западноевропейская научно-техническая революция 1830–1860 годов. РГО помогало России догонять технологически передовой Запад. Географическое общество стало центром сбора научной информации и распространения ее в обществе. Всемирно знаменитый девиз путешественника Александра Гумбольдта — «наука без границ» — был принят и в РГО. А это означало, что РГО изначально было сословно открытым, доступным как уважаемому профессору, так и бедному студенту. Демократизм общества привлекал в него талантливую молодежь, готовую жертвовать многим для утверждения российской науки.
Существенно преобразилось и само представление о географических знаниях. Именно география становится царицей естественнонаучного познания, теоретической базой, объединяющей множество конкретных дисциплин в единое представление о природе и обществе. И на первый план в развитии географического знания вышли путешествия, коллекционирование, описание объектов природы и новых технологий.
География в то время стала политической наукой, не только формировавшей общественное мнение, но и влиявшей на позиции правительств передовых государств мира. Аналогичные преобразования произошли и в России. Начиная с 1850-х годов, в различных журналах прошли дискуссии о значении географических знаний в преобразовании обветшалой Российской монархии. Географы, в отличие от радикалов, предлагали эволюционный путь развития как экономически наиболее эффективный.
Внутри России РГО возглавило назревшие региональные исследования — положение народонаселения и состояние природной среды на окраинах России. Они начались с учреждения в Иркутске специального Сибирского отдела РГО (основан 6 июня 1851 г.). Он курировал все физико-географические, топографические, геологические этнографические и иные экспедиции восточного направления.
Первое заседание Сибирского отдела прошло 17 ноября 1851 года на квартире генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева-Амурского. Отдел получил государственное финансирование и право издавать научный журнал. Большую роль сыграли капиталы местных коммерсантов, которые имели прочные связи в Восточной Азии. Сибирский отдел РГО сыграл выдающуюся роль в изучении Сахалина и осуществлении первого масштабного проекта РГО — Большой Сибирской экспедиции. Их итоги положительно повлияли на проведение международных переговоров по определению государственной границы России с Японией и Китаем.
С 1855 года Сибирский отдел РГО возглавлял академик Маак.
Япония в программах Русского географического общества
После пленения в 1811 году японцами на Курилах капитана Василия Головнина в России наметился спад интереса к Стране восходящего солнца. Так продолжалось вплоть до открытий Г. Невельского на Дальнем Востоке в 1849 году, что и вывело на первый план научной жизни политическую составляющую — межгосударственные отношения между Россией и Японией. Однако вектор на сближение России и Японии прочертил еще в 1843 году император Николай I. Именно он выдвинул Японию на второе приоритетное место во внешней дальневосточной политике России (вслед за Китаем). Текст императорского «Распоряжения» от 13 апреля, адресованный контр-адмиралу Е. Путятину, гласил, что Путятин после завершения ревизии Кяхтинской торговли должен «явиться в один из японских портов (по усмотрению самого контр-адмирала) как посланник Российский для открытия дружественных отношений с японцами». С этого момента все распоряжения контр-адмирала относительно Японии стали определяющими для дальневосточной военной флотилии, для Амурской и Сахалинской экспедиций и для РГО. Гарантией исполнения его распоряжений в РГО стало включение Путятина в Научный совет.
Объективности ради подчеркнем, что политически ангажированными ни руководство РГО, ни его программы не стали. Наряду с тем, что в РГО существовал «государственный заказ» на исследования Японии, развивались и другие процессы, определявшиеся объективным развитием мировой науки. Поэтому проводилось «менее актуальное» изучение вулканов, исследовался опыт Японии в вопросах лесоразведения и лесосбережения, охраны водных ресурсов. Велось составление мирового кадастра растений. Но главными темами стали антропологическая и этнографическая. Приоритетными были и сообщения о технологических новинках в разных точках мира.
Но все же центральное положение в деятельности РГО еще с 1850-х годов заняла целенаправленная экспедиционная работа — сбор, обобщение и популяризация уникальной информации. Русское географическое общество прославили многие путешественники, побывавшие в Японии, написавшие о Стране восходящего солнца научные труды и публицистические очерки. Мы назовем имена лишь малого числа из тех, кто стал знаменит при жизни в России и в Японии, чьи труды легли в основу современных знаний.
Иннокентий Лопатин (1839–1909)
Лопатина в среду ученых привели энтузиазм и любовь к науке. Он происходил из обеспеченной семьи, его отец вел в Енисейском крае золотодобычу, имел рудник. Поэтому Иннокентий Александрович получил образование в Горном институте. Он начал трудовой путь в чине поручика Корпуса горных инженеров, занимался инспекцией деятельности Нерчинских заводов, которые принадлежали кабинету российского императора. Однако, встретив ученых из Сибирского отделения РГО, понял, что у него именно научное призвание.
В начале 1860 года он совмещает службу с программой обследований Восточной Сибири и Приамурья, где на первом плане — золотодобыча. Летом эта программа начала осуществляться в Приморском крае. Разработки шли вдоль залива Петра Великого и по речкам, впадавшим в Японское море. Но то были не русские разработки. Там работали японцы.
В 1862 году вместе с группой российских инженеров Лопатин попадает на остров Иессо (Хоккайдо. — Ред.). Дело в том, что в этот период полезные ископаемые Японии привлекают всеобщее внимание на Западе. В Англии, Франции, США, Швейцарии давались различные оценки природной среды и ресурсов Японии. В научных статьях РГО также появляются обзоры о ресурсах Японии, прежде всего о запасах каменного угля, в котором остро нуждались пароходы, бороздившие Тихий океан. Каменноугольные копи там были известны и прежде, но считались малоэффективными. В 1860-х годах был обнаружен уголь Такасима, близ Нагасаки. Полагали, что он качественнее даже знаменитого английского валлийского. Еще один стратегически важный металл — свинец — был обнаружен в окрестностях Хакодади (Хакодате. — Ред.). Первое описание этого места дал Лопатин. Российской группе геологов удалось познакомиться непосредственно с производством — штольнями.
На Сахалине Лопатин составил первую геологическую карту острова. Ею пользовались многие ученые, но она впоследствии была утрачена. Изучал Лопатин и Южный район Сахалина — пост Кусунай — с обширными поселениями японцев. Он привез ценную геологическую коллекцию, которую передал в Петербургский университет.
Еще одну экспедицию предпринял Лопатин для изучения поселений японцев на Сахалине, их образа жизни и деятельности в 1867–1868 годах. Ее назвали Героической — Лопатин один прошел 1600 км по сахалинскому бездорожью, начиная с бассейна реки Поронай. Наблюдения и коллекции Лопатина, раскрывавшие особенности жизни и деятельности японцев, были высоко оценены в РГО. В «Известиях ИРГО» были напечатаны его статьи, составившие начальную базу российской информации о северном районе Японии.
Михаил Венюков (1832–1901)
В Японию Михаила Ивановича Венюкова привела судьба путешественника. «Охота к перемене мест» была у него в крови.
По окончании Петербургского кадетского корпуса и академии Генерального штаба 26-летний Венюков был приглашен поработать в Иркутске в качестве адъютанта в штабе генерал-губернатора Восточной Сибири. Вскоре Венюков побывал на Амуре, подтвердил его судоходность, исследовал течение реки Уссури, описал озеро Хинка. Он упорно продвигался к Японскому морю. Хотелось увидеть Великий океан — прямой путь в Америку!
В 1859 году он был принят в Сибирское отделение РГО и подарил ему часть материалов, собранных на берегу Японского моря. Тогда же Венюков понял, что служить Географическому обществу — его подлинное призвание. Вернувшись в Петербург, он включился в работу физического отделения Общества, где планировались зарубежные командировки, в том числе в Восточную Азию.
Однако первая командировка в Японию в 1868 году была самостийной и не вполне удачной. В МИДе не давали путешественнику заграничный паспорт — «за связи с революционерами». С дальневосточной границы Венюкову пришлось вернуться в Петербург. Чтобы попасть в Японию, ему потребовалось совершить кругосветное путешествие.
Первым его впечатлением от Японии было огорчение, вызванное ограничением свободы передвижения. Вот что написал по этому поводу Венюков: «По договорам с европейцами далеко не вся страна (Япония. — Ред.) открыта их любопытству. Напротив, они стеснены пределами 20-верстного расстояния вокруг тех городов, где им позволено жить. К стороне Уеддо (Эдо, в дальнейшем Токио. — Ред.) и Киото, считая от Иокогамы, Осаки и Хиого (Кобе. — Ред.), эти расстояния еще меньше. И хотя по условиям Иеддо уже с 1862 года должен быть совершенно доступным для иностранцев, но ход событий сделал то, что и в 1868 году туда ездили только по особым разрешениям дипломатических представителей и с японским конвоем. Одно время обстоятельства даже совсем замкнули Иокогаму, которая стала во многом напоминать Дециму (Дэсима, искусственный островок, фактория голландских купцов в Нагасаки. — Ред.), только в большом размере и с некоторыми удобствами. Политические агенты, консулы и посланники одни могут путешествовать по Японии во всех направлениях… Вот почему можно сказать, что подробное личное ознакомление с Японией в наше время невозможно и приходится ограничиваться тем, что успели собрать европейцы и американцы, живущие или жившие в стране по нескольку лет».
В Японии Венюков, по образованию военный топограф, изучал состояние дорог, переправ, мостов и особенности их строительства, высоко оценил географические карты японцев, назвав их подлинными произведениями искусства.
Вернувшись в Петербург, Венюков изложил свои наблюдения в Русском географическом обществе. Он уточнил очертания Японского моря и острова Нипон (Хонсю. — Ред.). А источниками для него послужили западноевропейская и японская картография, а также собственные расчеты.
Еще одним важным результатом поездки стала ценная информация о нахождении лучших коллекций по Японии в мире. В Отчете Обществу он упомянул богатую этнографическую коллекцию в Берлине (Всеобщий музей), зоологический кабинет в г. Гота, собрание Ф. Зибольда, которое вначале было в Лейпциге, но с 1868 года — в Мюнхене, Правительственный музей в Гааге с коллекциями монет, одежды, фарфора, лаковых изделий, естественно-историческую коллекцию в Лондоне, великолепную оранжерею в городе Кью под Лондоном.
1871 год был отмечен в биографии Венюкова переходом в научную журналистику. Его приглашают поработать в «Известиях ИРГО», которые он сумел преобразить в популярное научное издание. И на первом плане его талантливых статей — Япония. В рубрике «Маленькие сообщения» он публиковал материалы по японской статистике, редким изданиям. Цель многих статей Венюкова — сопоставление Японии с Россией, в которой в 1860-х годах тоже шли реформы. Но вместе с тем он помещал и сугубо японскую информацию. Рецензировал европейские книги, которые писали дипломаты или официально аккредитованные в Японии западные чиновники.
В 1872–1876 годах Венюков работал научным секретарем РГО. В 1875 году он представлял Россию на международном географическом конгрессе, где встречался и с коллегами-японцами.
Несмотря на успешность своей научной карьеры, Венюков принял решение покинуть Россию. Он устал от политических преследований царских чиновников, от подозрений в революционной деятельности. С 1877 года он поселился в Париже, активно сотрудничал с географическими обществами, издавал карты по Японии. В эти же годы его книги переводились и на японский язык. Но научный успех не спас ученого от забвения. В 1901 году он скончался в больнице для бедных.
Александр Воейков (1842–1916)
Известный географ, метеоролог, путешественник Александр Иванович Воейков начал свое образование в Петербургском университете, но закончить его не удалось. Начались студенческие политические волнения, и Воейков уехал в Германию, в Геттингенский университет, который окончил в 1860-х годах. Уже там он выполнял некоторые поручения Русского географического общества. Интерес к Японии возник позже, в процессе изучения климатических зон Земли. Устанавливая влияние снегового покрова Земли на климат, он обратил внимание на одну из самых северных областей Японии — остров Хоккайдо. В Японию Воейков попал в 1876 году (июль-октябрь) по направлению РГО. Помог организовать такую экспедицию русский посланник в Японии К. Струве, действительный член РГО с 1862 года.
Тогда Воейков совершил довольно обширное путешествие. На Хоккайдо общался с русским православным миссионером отцом Анатолием, а в Иеддо — с архиепископом Николаем. Много беседовал с русским переводчиком из посольства А.С. Малендой, который трудился в стране с 1861 года. Ценными наблюдениями поделился с ним и бывший секретарь японского посольства в Петербурге — А. Сига. При поддержке французских инженеров Воейкову удалось осмотреть Монетный двор в городе Осака. Таким образом, Воейков занимался не только проблемами климатологии, но и экономикой страны, интересовался разработками полезных ископаемых, изучал демографию, затрагивал проблемы торговых отношений с Россией.
Путешествие в Японию и представленные в РГО научные обобщения существенно подняли статус Воейкова в стенах Общества. Вскоре он был избран действительным членом Общества и в 1883 году был избран председателем постоянной Метеорологической комиссии РГО.
Воейков много сделал для Общества и в сфере развития международных научных контактов. Всемирный географический конгресс 1881 года, прошедший в Венеции, стал в этом смысле неожиданной удачей. Воейков как официальный представитель России и РГО в своем репортаже в Петербург выделил специализированную выставку, которую подготовили японские участники конгресса. Ученые из Японии принимали участие во всемирных выставках в Вене и Париже. И в Венеции мир узнал много нового. Воейков прежде всего обратил внимание на нетрадиционный состав участников японской выставки. Свои экспонаты смог представить не только Токийский университет, но и частные лица, например, министр внутренних дел (имя не называлось), увлеченный метеорологией.
Воейков продолжал разрабатывать японскую тему и в последующие годы — не только теоретические вопросы, но и практические. Большой интерес в РГО вызвал его доклад об акклиматизации в России чайных кустов и бамбука, которые он предлагал вывезти из Японии и рассадить в российском Закавказье — в Туапсе и Батуме.
Александр Григорьев (1848–1908)
Выпускник Петербургского университета, профессиональный ботаник Александр Васильевич Григорьев пришел в РГО уже именитым исследователем. В 1876 году он принял участие в экспедиции Н. Вагнера по Белому морю и Ледовитому океану. Статус большого ученого ему дала выставка в Москве, устроенная Обществом любителей естествознания и антропологии. На ней Григорьев продемонстрировал свою коллекцию предметов каменного века, собранную на северных окраинах России. С 1879 года он — действительный член РГО. Поэтому Совет Общества выдвинул Григорьева для торжественной встречи знаменитого путешественника, барона А.Э. Норденшельда в Японии. Григорьев получил в распоряжение паровую шхуну «А.Э. Норденшельд». Пройдя Суэцким каналом и обогнув с юга Азию, он прибыл в Иокогаму. В течение всей экспедиции Григорьев вел интенсивные научные наблюдения, гидрологические, метеорологические. Остановка в Японии была недолгой. Шхуна Григорьева вышла в море и направилась к Берингову проливу. Но, как вспоминал Григорьев, «не успев еще оставить японские воды, потерпели крушение». Шхуна выскочила на берег у мыса Отзури на о. Иессо — из-за сильного тумана и неправильного счисления хода корабля. Судно избегло сильных повреждений, но далее путешествовать на нем в северных широтах было невозможно. Григорьев принял единственно возможное решение — зазимовать на Иессо.
К встрече со Страной восходящего солнца Григорьев не готовился, но много слышал в 1870-е годы о Японии в стенах РГО. И он решил не упускать шанс. Он начал собирать всевозможные коллекции, прежде всего археологические, искал неолитические стоянки на о. Иессо и нашел. Вторая проблема, которой Григорьев занимался, — происхождение местной народности айну. Григорьеву удалось собрать много исторического материала. И в этой части коллекция Григорьева отличалась несомненной оригинальностью. Он сумел приобрести рукописные иллюстрированные книги о японцах. Самый старый экземпляр XVIII века, не известный до того времени в Западной Европе, — «Аинское уложение о наказаниях». Григорьев собрал также большую коллекцию предметов аинского повседневного обихода, гравюры, картины и все, что, по его мнению, могло представлять интерес в России. Вместе с тем Григорьев ставил научные эксперименты, изучал морские течения у восточного берега островов Нипон и Иессо, собирал семена экзотических цветов, надеясь вырастить их в оранжереях петербургского Ботанического сада. Все это богатство он позднее преподнес в дар РГО.
С 1881 года Григорьев — главный комиссар русского Отдела на географической выставке в Венеции, где встречался с японскими коллегами. С 1883 года он — научный секретарь РГО и в течение 20 лет занимается формированием международного имиджа РГО, укрепляет международные связи, ведет переписку, начинает регулярный обмен научной литературой. Библиотека Общества при нем обогатилась японской литературой.
Иван Поляков (1847-1887)
Иван Семенович Поляков родился под Иркутском, получил образование в Петербургском университете благодаря поддержке выдающихся ученых-путешественников — Петра Кропоткина и Петра Семенова-Тян-Шанского. В Сибирском отделе РГО в Иркутске он занимался зоологией, ботаникой. С 1868 года публиковался в периодических изданиях РГО, много путешествовал по Западной Европе в качестве сотрудника Петербургского Зоологического музея.
Путь Полякова в Японию прошел через южный Сахалин. С начала 1880-х он включился в очередное обследование острова, которым руководило РГО. Прошло пять лет с передачи японцами Сахалина России. Экспедиция Полякова должна была установить, как проходил адаптационный период. В тот момент Сахалином занимались корифеи российской науки — А.И. Воейков, Ф.Ф. Буссе, Р.Э. Ленц, А.П. Кеппен и Ф.Б. Шмидт. Следовательно, проводились разноплановые исследования острова.
Изучение Южного Сахалина и залива Терпения, устья реки Поронай началось в конце января 1882 года. К середине мая обследования были закончены. Поляков мог бы вернуться в Петербург. Однако он давно мечтал попасть в Японию. Он погрузил сахалинские коллекции на пароход «Нижний Новгород», который шел в Одессу, а сам на крейсере «Африка» направился в Японию.
Первой остановкой для него стал порт Нагасаки, где он поселился в предместье Иноса, считавшимся «русской деревней», так как именно там квартировали русские моряки во время многочисленных стоянок в этом порту. До мая 1883 года он вел различные наблюдения — изучал этнос, образ жизни современных японцев, плавал по Внутреннему морю Сэтонайкай, посетил Кобе, Осаку, Иокогаму, бывал и в Токио. Он вернулся в Нагасаки в конце июля 1883 года, а осенью того года покинул Японию.
Материалы Полякова о пребывании в Стране восходящего солнца так и не были до конца обработаны. Иван Семенович скончался в апреле 1887 года. Но часть своих впечатлений он успел опубликовать в «Известиях ИРГО». Ботанические находки были переданы в петербургский Ботанический сад, поскольку Поляков привез важные дополнения к коллекциям К. Максимовича и Ф. Шмидта. Но часть материалов осталась и в частных руках — у друзей и знакомых Полякова в Петербурге. Известно, что он привозил гравюрный материал и лаковые вещи.
Николай Слюнин (1850–?)
Биолог и естествоиспытатель Николай Васильевич Слюнин трудился в нескольких экспедициях РГО, в том числе на Командорских островах, на Камчатке, в Петропавловской губе, а также в устье реки Анадырь. Изучал морскую фауну северной части Тихого океана. Особое внимание обращал на изучение популяций планктона — основного питания рыб и китов.
В Японии Слюнин побывал зимой 1892–1893 годов. То была обширная двухгодичная экспедиция РГО, в которой Слюнин принимал участие в качестве судового врача на транспорте «Якут» (капитан И.И. Хмелевский).
Его научная программа для Японии формировалась в пути. Основная тема — изучение состояния японского промысла морских котиков и китов. Но богатая рыбная фауна прибрежья Японии просто обязала ученого не упускать шанс собрать уникальную коллекцию рыб. Слюнин собрал, законсервировал новейшим способом 1500 банок, но не сумел их сохранить. Как он впоследствии рассказывал в РГО, коллекция не пережила испытания экватором. «Все превратилось в кашу». Погибла наиболее полная коллекция японских лососевых и форелевых рыб.
Вторая часть его исследовательской программы в Японии — составление коллекции птиц Восточной Азии. Японии было уделено особое внимание. Он подготовил для отправки в Россию 300 чучел, составил их описания, ввез в Россию полный скелет ископаемого медведя, морского котика, бобра и других животных. Особую редкость представил скелет морской коровы.
В феврале 1895 года Слюнин сделал подробный доклад об итогах исследований в Японии и опубликовал материал в «Известиях РГО». Он показал в РГО интересную коллекцию: ее морскую составляющую передал в Морской музей Петербурга, а весь этнографический материал передал в РГО.
Слюнин одним из первых поставил в РГО вопрос о разработке особого природоохранного законодательства, пригодного для многих стран мира, занимавшихся промыслом китов и морских котиков на Дальнем Востоке и в Тихом океане. Именно Слюнин утверждал, что основой такого международного законодательства должно стать его биологическое, а не коммерческое обоснование. Таким образом, экспедиция Слюнина на Дальний Восток и в Японию положила начало новому направлению деятельности РГО — природоохранному.
Петр Полевой (1873–1938)
В новой программе исследований Сахалина, которая была утверждена в начале 1880-х годов, особое внимание обращалось на разработки известных месторождений и на новые геологические изыскания. К тому времени на Сахалине был открыт не только каменный уголь, но и золото на реке Вальза. Еще в 1850-х российские ученые рассказывали, со слов гиляков, которые много путешествовали по Сахалину, что существуют озера с черной и бурой водой, сильно маслянистой. Дерево, смоченное в ней, прекрасно горело. Этим озерам, а подчас обширным лужам, они приписывали волшебные свойства. В 1850-х годах на эти нефтяные проявления большого внимания не обращали. Эра нефти наступила в 1880-х.
В РГО сообщения о нефти появились в начале 1890-х годов. Именно в тот момент в РГО пришел геолог Петр Игнатьевич Полевой. Ему понадобилось десять лет, чтобы создать новую геологическую карту острова Сахалин. Он дал общую оценку залежей каменного угля на острове — до 34 млн. тонн. Выявил и описал до 725 обнаженных пластов, которые активно разрабатывали японцы. Но главное в судьбе геолога было связано с нефтью. Ему удалось открыть несколько месторождений сахалинской нефти сначала в восточной части острова — Пильтунское, Мало-Имчинское (Уйглекуты), Кыдыланьское. Позже были и другие.
В Японию Петр Полевой попал в начале ХХ века, когда на японском архипелаге начались нефтеразработки. Поэтому география пребывания Полевого в Японии ограничивалась районами, где была обнаружена нефть. Командировка продолжалась с ноября 1908 года по конец марта 1909 года. Основные теоретические положения своих наблюдений Полевой изложил в докладе РГО и «Сообщениях» в научных журналах, где он обосновывал перспективы сотрудничества России и Японии.
Вторая поездка в Японию состоялась через девять лет. И снова на первом плане геология. Мартовская экспедиция 1918 года — в основном, изучение острова Хоккайдо, рудников Бибай и Юбари. Второй этап командировки — город Нагасаки и окрестные рудники. Далее — остров Кюсю и шахты Миикэ.
В 1947 году руководство РГО рекомендовало Советскому правительству увековечить память главного геолога на Сахалине. И ныне один из мысов западного побережья Сахалина носит имя Полевого.
Японские коллекции в РГО
В фондах Русского географического общества ныне сохраняется множество различных коллекций из Японии. Как правило, они поступали от участников научных экспедиций и сотрудников Общества. Выше мы упоминали, что часть материалов о Японии передавали в Общество члены Большой Сибирской экспедиции, позже Венюков, Воейков, Григорьев, Слюнин. Нередко это были материалы по геологии и археологии, палеонтологии, которые невозможно держать в домах ученых. Эти материалы находились в полном распоряжении ученых.
В начале 1882 года в РГО поступила коллекция, которую преподнес в дар Обществу контр-адмирал барон Олаф Романович Штакельберг. Он собирал самые разные предметы материальной культуры в течение 1870-х годов. Поэтому коллекция объединила не только свидетельства о традиционной Японии, но и проявления западного влияния на Страну восходящего солнца. Например, куклы-манекены. Их давно использовали в экспозициях западноевропейских музеев, а производили во множестве в Голландии. Таким образом, коллекция изначально подбиралась как музейная. Ее назначение барон Штакельберг видел в том, чтобы наглядно рассказать о японском обществе. В коллекции были предметы национальной одежды, парики, куклы, модели кораблей, стенные часы, посуда, картины религиозного содержания и многое другое.
Научные контакты с Японией
Связи РГО и японских научных центров сформировались довольно поздно. До начала 1870-х годов переписки и научных обменов не существовало, хотя члены японского посольства в Петербурге еще во второй половине 1860-х посещали некоторые заседания РГО. Двустороннее общение складывалось вначале за рубежом — на международных выставках и лишь в конце 1870-х годов было официально закреплено в Петербурге. В 1879 году Совет общества принял решение включить в состав своих почетных членов президента Японского географического общества — принца Кита-Сиракава-но-Мия. В 1881 году в члены-соревнователи РГО был принят японский посланник в Петербурге — Сакимицу Янагивара. Он способствовал развитию научных связей России и Японии.
Л. Кучумова http://ricolor.org/rz/iaponia/jr/cu/rgo/
